Герой по найму

Тот глянул, хмыкнул, сплюнул, проверил пальцем направление ветра, закурил трубку, поглядел вдаль, собираясь начать долгую историю своей жизни и странствий…

— Ты вопрос мой слышал? — прервал поток его действий Джуба. — Мне как бы срочно!

— Видел его, — недовольно ответил Капитан, потерявший в голове нить рассказа, длиться которому суждено было не менее шести часов, — вздорный дед, лучше тебе с ним не спорить…

— А я разве с кем спорю? — хмыкнул Джуба. — Давай, правь к его дворцу, коли знаешь, где это! Иль ты не местный?

Капитан оскорбился до глубины души. Он знал окрестные воды лучше, чем кто-либо иной, и мог провести судно между рифов ночью с закрытыми глазами. А тут какой-то приезжий бздых* смеет ему что-то предъявлять!

*Бздых — термин, которым прибрежные жители, считающие себя богоизбранными существами, называли всех остальных, кто не имеет счастья жить у моря.

— Доставлю до места, как на крыльях, даже не сомневайся, чужак.

Игги того и надо было. Показывать, что он совершенно не ориентируется в ситуации и морских картах — значит дать Капитану неоспоримое преимущество во всем.

Белуга летела, как на крыльях. Волны плескались за бортом, солнце все так же светило над головами, матросы споро исполняли свои обязанности, Дубыня радовался этому дню, как и всем прочим, Кудра беспрерывно тошнило.

Ворон пристроился на верхушке мачты и сидел там, мрачный и прекрасный. Он прогнал всех чаек и альбатросов, сопровождавших корабль, и остался наверху в полном одиночестве, нисколько им не тяготясь.

— Это моя птица! — предупредил на всякий случай Джуба.

Капитан уважительно кивнул, мол, на такое пернатое счастью претендентов нет, и занялся своими прямыми обязанностями.

Батискаф был надежно закреплен на борту веревками, за его целостность Игги не переживал. А за что он переживал — о том лучше и не думать вовсе…

Чуть после полудня, когда земли уже и в помине не было видно, белуга сняла паруса, замедлив ход, а после и вовсе легла в дрейф.

— Прибыли! — сообщил Капитан. — Расчехляй свой аппарат!

Приготовления не заняли много времени, и уже через полчаса батискаф был готов к погружению. Вот только сам Джуба не чувствовал себя готовым. Но выбора не было.

Батискаф-Два спустили на воду носом вверх, отвинтили входной люк, Игги, прихватив меч-кладенец, залез внутрь.

Контрабандисты смотрели на приготовления с суеверным ужасом, Кудр все качал головой влево-вправо, представляя себя на месте Джубы, и даже Дубыня неуверенно переспросил:

— Может, не надо?

— Надо, Дуба, надо! Закручивай!

Через пять минут батискаф обрел герметичность, и был перевернут в нормальное положение.

Внутри все было лаконично. Стул с педалями, и рычаги слева и справа. Садишься и крутишь педали — этим вращаешь винт позади батискафа. Рычагами регулируешь глубину и направление. Все просто!

— Поехали! — сказал Джуба, как первый из людей, погружавшийся на искусственной аппарате в глубины морской пучины. Жаль только, никто этого не услышал.

Игги начал крутить педали и дернул за рычаг. Батискаф начал быстро уходить под воду.

Барабан со шлангом, через который поступал воздух в кабину, стремительно раскручивался. Дубыня и Кудр, не останавливаясь, качали помпой воздух.

Пока все шло хорошо. Но это лишь пока…

Джуба все крутил педали, погружаясь в пучину. Пока было сносно видно, что творится вокруг. Солнце еще пробивалось сквозь толщи вод и показывало то стайку любопытных рыб, проплывавших мимо и задержавшихся на минуту-другую у иллюминатора*, то дельфина, сноровисто двигавшегося по своим делам, то прозрачных медуз, мигрирующих в произвольном направлении по воле течения. Кораллы причудливыми гроздьями виднелись и справа, и слева у нагромождения камней, морские травы и водоросли произрастали столь обильно, что создавали целые леса.

*Одна любопытная рыба приняла батискаф за рыбьего бога, начала ему поклоняться, и, уйдя на нерест в северные реки, назвала его неведомым именем тысячи своих детей. Позже те эволюционировали, вышли на берег, опираясь на крючковатые лапки, и хотели развиваться дальше, меняться, строить города, садить скверы, воевать с соседями… но были пойманы, а в последствии и сожраны случайными путниками, которым очень хотелось наваристой ухи. А на крохотные лапки путники внимания не обратили, как а на мечты их обладателей.