Герой по вызову

Я вел машину, стараясь не обращать на Федру внимания. Но с таким же успехом можно не обращать внимания на землетрясение — к тому же от ее истерических приступов «балалайку» трясло будь здоров! Но я продолжал упрямо выравнивать содрогающуюся машину на том, что в моей дорожной карте словно в насмешку было помечено как основное шоссе — на сей раз мы двигались по недавно построенной дороге, протянувшейся более или менее прямой линией от Анардара до Кабула в обход Кандагара и, следовательно, сокращавшей нам несколько миль пути. Я не сводил глаз с дорожного полотна, чего мог бы и не делать, потому что трасса была настолько узкой, что автомобиль и сам катился по ней как по рельсам, поэтому достаточно было смотреть вперед одним глазом, а другой скосить на что-нибудь более приятное. Но поскольку косить глазом мне никуда не хотелось, я и смотрел вперед в оба (о чем я вроде бы уже вам доложил) и размышлял, чем бы заняться по возвращении в Кабул.

Надо бы поместить Федру в какую-нибудь клинику, где ее приведут в божеский вид. Да, да, это просто необходимо! Обеспечить ей тихое спокойное и абсолютно здоровое с психологической точки зрения окружение. Но эти-то три фактора как раз и вынудили меня отказаться от того места, которое я для нее первоначально наметил. Потому что Нью-Йорк место отнюдь не тихое и не спокойное, и совершенно нездоровое с психологической точки зрения место — и никогда таковым не будет. В Нью-Йорке единственное, что я мог бы сделать полезного, — так это устроить Федру к психоаналитику. Но это удовольствие обошлось бы мне по тридцати баксов за час и продолжалось бы несколько лет, пока я наконец не узнал, что миссис Гурвиц запрещала малютке Дебби размазывать свои какашки по стене. Я мог бы многим попрекнуть миссис Гурвиц, но только не этим, кроме того, я так и не нашел веских аргументов, объясняющих, почему на протяжении многих лет мне нужно платить по тридцатке в час, чтобы узреть в потемках Федриной души именно эту истину.

А еще мы могли бы поехать в Швейцарию. Там они применяют так называемую сонную терапию, и я подумал, что Федра могла бы пройти такой курс. Вас просто усыпляют. И вы спите, спите, чуть не целую вечность, а в это время подсознательное приводит хаос вашего сознания в полный порядок. То есть смысл терапии заключается в том, что ваше психическое состояние нормализуется, но раз вы во время сеанса все время спите, ваш разум и не подозревает, что вы выздоравливаете. Так что хотя после пробуждения вы по-прежнему ведете себя как полоумный психопат, в своих глубинных основах ваша психика оказывается совершенно здоровой.

А может, я ошибаюсь. Что касается меня лично, то надо сказать, я испытываю глубокую антипатию и стойкое недоверие ко всему, что связано со сном, тем более если это еще и сонная терапия. Mea culpa, наверное, но sic fata voluerunt*.

О!

Когда мы удалились от Андагара на семьдесят миль, я наконец придумал, куда ее увезти.

А когда мы удалились от Андагара на девяносто миль, нас обстрелял вертолет.

Глава 13

Сначала я ни черта не понял. Вверху что-то загудело, но вертолет завис над самой крышей «балалайки», и я его не увидел. А потом громыхнула пулеметная очередь. Стежок пыльных вулканчиков наискосок прошил дорогу прямо перед передним бампером. Я ударил по тормозам и только тут заметил вертолет, который вспахал дорогу очередной порцией огненных плевков.

У Федры округлились глаза.

— Это еще что такое?

— Вертолет! Вылезай из машины! Быстро!

— Но…

— Нас хотят убить!

— Почему?

— Не знаю. Вылезай из машины и побыстрее! Дверцу открой. Так, молодец, теперь прыгай в кювет… Нет, погоди, пусть он уйдет в сторону. Прыгай по моей команде. Ну, вот теперь давай!

Федра неуклюже выкарабкалась из машины и замерла в позе сборщицы риса. Я выпрыгнул следом и толкнул ее вперед, а в следующую секунду мы уже лежали ничком на дне неглубокой канавы, тянущейся вдоль дороги. Она попыталась приподняться, но я схватил ее за плечо и пригнул вниз.

— Тут плохо пахнет, — пожаловалась Федра.

И то правда. Мы лежали в пересыхающем ручье, и затхлая вода жутко воняла. Наверное, это дренажный канал, подумал я и тут же понял, что это форменная бессмыслица, потому что никаких посевов тут не наблюдалось. Этот ручей вполне мог оказаться и канализационным стоком, но такой вариант позабавил меня еще больше. Ведь мы находились посреди голой пустыни: на многие мили вокруг не было ни кишлака, ни деревушки, не говоря уж о большом городе со муниципальной канализационной системой. И тогда я догадался, что это, вероятно, пробившиеся на поверхность воды подземного источника. Вот только вместо чистого и прохладного родника мы попали в болото.

— Что они делают, Эван?

— Разворачиваются.

— Зачем?

— Чтобы взять нас за одно место.

— Они хотят взять нас за это место?

— Да не за это, а за совсем другое! Они хотят поймать нас в перекрестье прицела и дать залп из пулемета, чтобы от нас осталось мокрое место.

— Почему?

— Не знаю.

— Это твои друзья?

— В жизни не слышал более идиотского вопроса!

— Я хотела сказать: ты их знаешь?

— Нет!