Герои поневоле

Ехал он, долго ли коротко, пока на болото не забрёл. А так как до этого по болотам бродить ему не приходилось, то путешествие чуть не закончилось трагично, когда Елисей попытался набрать воды во флягу. Только благодаря сообразительности своего скакуна, который вытащил ухватившегося за узду хозяина из неприятностей, удалось ему спастись.

Царевич приходил в себя на берегу болота и заодно пытался очистить штаны от тины. Он делал это так старательно, что не заметил покинувшей трясину лягушки, пока она не заговорила с ним:

— Ты это… того… не Принц случаем? — поинтересовалась она.

— Я — Царевич, — удивлённо ответил Елисей. Не то чтобы он не слышал историй про говорящих лягушек, просто с ним они никогда не разговаривали.

— Пойдёт, — махнула лапкой лягушка. И закрыв глаза, вытянула губы.

— Куда пойдёт? — не понял Елисей.

— Никуда не пойдёт, — покачала головой лягушка. — Целуй, давай.

— Це… целовать? Но зачем?

— Как это зачем? Ты меня поцелуешь, я превращаюсь в человека — и под венец.

— А может не надо под венец? — робко поинтересовался юноша.

— Как это не надо? Или ты считаешь, что я буду целоваться с кем-то кроме моего жениха, — возмутилась лягушка.

— У меня появилось не слишком хорошее предчувствие, что ты вообще ни с кем целоваться не будешь, — сказал наследник престола, вскакивая на коня и отправляясь прочь. Он, конечно, мечтал о приключениях, но любвеобильные жабы в них не входили. Тем более жениться он и дома мог.

Нет, не таких подвигов жаждала его душа.

Ехал Елисей ехал, пока не наткнулся на камень, на котором написано было:

Направо пойдёшь — коня потеряешь.

Налево пойдёшь — кошелёк потеряешь.

Прямо пойдёшь — совесть потеряешь.

И снова недолго думая, юноша отправился прямо, не потому что кошелёк пожалел или за коня испугался, просто интересно ему стало, как это он совесть терять будет.

Несколько часов отделяли Царевича от очередного приключения, и он их благополучно преодолел. Каждый нормальный человек, и даже герой, обычно дважды подумает прежде, чем входить в жуткий тёмный проём пещеры, которая оказалась в конце пути, но Елисей так жаждал славы, что, не колеблясь ни мгновения, шагнул внутрь.

Внутри было темно и душно. А самое главное там удобно устроился, свернувшись колечком, самый настоящий змей. Горыныч мирно дремал, не представляя, какое горе обрушилось на него в лице, и всех остальных частях тела, Царевича.

Ошалев от счастья из-за неожиданной находки — а он-то думал, что их всех уже перебили — и не желая убивать спящим такую редкую зверушку, что было бы крайне проблематично, учитывая, что у юноши был только меч, Царевич засучил рукава и схватившись за хвост потянул ящера на выход.

Разбуженный деятельностью Елисея, Горыныч вначале просто изумлённо взирал на него, а потом принялся советовать:

— Ты лучше в камень обеими ногами упрись.

— Да упираюсь я, упираюсь, — кряхтя от натуги, ответил юноша. — Камень крошится.

— Так ты всем туловищем работай, а не только руками тяни. Давай. И раз, и два…

— Нет, не получается, — запыхавшись после десяти минут безуспешных попыток, заявил Елисей.

— Ты просто плохо стараешься.

— Ничего себе плохо, — возмутился царский отпрыск, усаживаясь на камень. — Лучше вместо того, чтобы советовать, помог бы.

— Ну, если ты настаиваешь, — сказал змей, поднимаясь и идя к выходу.

— Ты-ы-ы-ы-ы… — заикаясь, произнёс юноша.

— Я, — согласился Горыныч.

— Так, что же ты молчал?

— Вообще-то я говорил. Даже помогал, — обиделся змей. — И вообще, зачем я тебе понадобился?

— Драться с тобой хочу! Не на смерть, а на жизнь!

— Ну что за богатыри пошли — приходят домой, стаскивают с кровати и тут же убивать. Нет, ты сначала накорми доброго змея, напои, а потом и драться будем.

— Накормить, — почесал затылок герой. — А чем ты питаешься?

— Преимущественно богатырями.

— Тогда тебе не ко мне. Я добрый молодец токмо.

— Даже не богатырь, — в свою очередь почесал затылок когтистой лапой Горыныч. — Значит, есть не буду — всю диету мне испортишь.

Елисей вздохнул с облегчением. Сейчас, перед лицом громадного чудовища, идея убить змея почему-то не казалась ему такой привлекательной, как раньше.

— Я тебя просто убью, — закончил Змей.

— Но как же, как же так! — возмутился Царевич. — На камне написано было, что я только совесть потеряю. А зачем мне совесть, в наше то время? Без неё жить намного лучше.

— Всё правильно: написано, что потеряешь совесть, значит потеряешь. Вместе с жизнью. И вообще меньше читать надо было, что на разных камнях и заборах написано, тогда возможно и прожил бы дольше.

— Ну, держись, — заявил юноша, доставая меч. Пусть он совсем иначе представлял себе карьеру героя, но убегать и прятаться Елисей не собирался. Не для наград и славы людской отправлялся он в путь. Просто хотел испытать, на что его храбрость способна.

— Лучше ты держись, — предупредил его ящер, набирая воздух в лёгкие.

— Не трожь его — он мой, — послышался строгий голос позади Елисея.

Царевич от неожиданности даже подпрыгнул, а Горыныч подавился. Из ушей у змея повалил пар, а сам он склонился в припадке кашля.