Герой Саламина

Он раскрыл дощечку, покрытую воском, на которой было написано изречение. Голос его был глух от волнения, когда он начал читать оракул, но Собрание затихло, и каждое слово его было отчетливо слышно:

Что ж вы сидите, глупцы? Бегите к земному пределу,
До́мы покинув и главы высокие круглого града.
Не устоит ни глава, ни тело пред гибелью страшной,
И ни стопа, и ни длань, и ничто иное средь града
Не уцелеет…[9]

Тяжелый вздох прошел по Собранию. Фемистокл с сомнением покачал головой, между бровями прорезались две глубокие гневные морщины — пифия убивает мужество народа! Зачем?

— Мы не хотели вернуться с таким тяжелым изречением, — продолжал посол, — сели у храма и заплакали. Нас увидел Тимон, сын Андробула. Это очень уважаемый человек в Дельфах. Он подошел и сказал нам: «Возьмите оливковые ветви и войдите еще раз в святилище, может, боги смилостивятся над вами, афиняне…»

— Вы вошли? — послышались со всех сторон нетерпеливые голоса. — Было другое изречение?

— Было. Вот оно.

Посол раскрыл другую табличку:

Гнев Олимпийца смягчить не в силах Афина Паллада,
Как ни склоняй она Зевса — мольбами иль хитрым советом.
Все ж изреку тебе вновь адамантовой крепости слово:

Лишь деревянные стены, дает Зевс Тритогенее[10]
Несокрушимо стоять во спасенье тебе и потомкам.
Конных спокойно не жди ты полков или рати пехотной
Мощно от суши грядущей, но, тыл обращая,
Все ж отступай: ведь время придет и померишься силой!
Остров божественный, о Саламин, сыновей своих жен ты погубишь
В пору ль посева Деметры даров, порою ли знойною жатвы[11].

— Нам показалось, что это изречение более милосердно, — нерешительно закончил посол свою речь и сложил табличку.

Собрание мрачно молчало, стараясь разобраться в оракуле. Но что бог приказывает отступать и покидать свою землю — это было ясно всем.

— Кто изрекал оракул? — спросил Фемистокл. — Как зовут пифию?

— Это была Аристоника.

«Аристоника! — гневно повторил про себя Фемистокл. — Не бога совет она давала, а совет жрецов, продавшихся персам. Недаром же Дарий не разорил святилища и не разграбил их сокровищ. Я давно подозревал это!»

Но, несмотря на свою уверенность в том, что святилище сейчас служит персам, несмотря на свой гнев и негодование, он не смел высказать этого вслух.

Собрание гудело, повторяя слова оракула. Один старый афинянин поднялся со своего места.

— Воля бога ясна, граждане афинские, — сказал он. — Афины погибли! — И заплакал, закрыв руками лицо.

Заговорили и другие:

— Да что ж тут толковать? Гибель нам предречена. Не стоит даже и руки поднимать на такого неодолимого врага. Придется покинуть Аттику.

— Как — покинуть Аттику? Мы никуда не пойдем из своей страны!

— А зачем же нам погибать напрасно? Вы же слышали: «… тыл обращая, все ж отступай»! На спасение еще есть какая-то надежда, а на победу никакой!

— «Лишь деревянные стены дает Зевс несокрушимо стоять», — напомнил один из архонтов, — вы ведь слышали? Значит, не все погибнет!

— А что же это за стены такие?

Снова раздалось несколько голосов:

— Это стены на Акрополе! В городе ведь нет стен. Значит, Акрополь останется невредимым!

На трибуну поднялся Фемистокл. Собрание сразу затихло.

— Граждане афинские! Сами посудите: какие же стены на Акрополе? Всего только изгородь из терновника. Кого могут защитить такие стены? А я вам скажу, граждане афинские, о каких деревянных стенах говорит оракул. Деревянные стены — это наши корабли. Это наш флот, который стоит ныне у берегов Аттики, готовый к защите нашей земли! Этот же флот, который будет сражаться с врагом, переправит наши семьи, если им будет угрожать опасность в Афинах, на остров Саламин…

— Вспомни, Фемистокл, — закричало Собрание, — Саламин погубит наших сыновей — так ведь и сказано!

— Нет, граждане афинские, — отвечал Фемистокл, — я думаю, что дельфийские толкователи не в изречение объяснили правильно. Если бы Саламин грозил нам и нашим сыновьям гибелью, то, мне кажется, бог не выбрал бы столь миролюбивое выражение, «божественный Саламин», а сказал бы «несчастный Саламин». Но если изречение понять правильно, то гибель надо отнести к врагам, а не к афинянам. Поэтому, граждане афинские, я советую вам не предаваться отчаянию, а готовиться к морской битве, так как наши корабли — это и есть те деревянные стены, которые останутся несокрушимыми!