Герои Шипки

…— Все сваливают на малочисленность войска, в чем якобы виноват Милютин… Но беда в том, что даже этими войсками не умеем воспользоваться как следует. А что творится в госпиталях… По два-три дня лежат раненые, голодные и без смены перевязки… А главное, рекогносцировка Плевны по третьему разу была так плохо сделана Левицким, что только сейчас, после еще одного объезда позиций, он заявил, что теперь-то ему все ясно, как нужно было расставить орудия, как нужно стрелять и наступать. А между тем на правой стороне наших войск, говорят, есть какой-то хребет, по которому можно было свободно пройти до Плевны, захватив всю армию Османа. Да и мы на левом фланге держали ключи от города в своих руках… Если бы у меня была хотя бы одна свежая бригада, взял бы город и разгромил Османа… Очень правильно высказался один наш общий знакомый: первое дело под Плевной было неосторожностью, второе — ошибкой, третье — преступлением. Таково убеждение большей части армии…

— Назначение генерала Левицкого было ошибкой великого князя…

— Да разве дело только в нем? Куда ни повернись, везде недомыслие и беспомощность. И странно, что все сложили руки после неудачного штурма Плевны и ничего не делают. Уверяю вас, войска наши превосходны, но начальники оставляют желать слишком много. Чувство ответственности совершенно отсутствует у многих начальствующих лиц… Все в армии ждали вас и возлагают на вас все надежды…

— Причины наших неудач не в частных ошибках, а гораздо глубже. Иначе не случилось бы одно и то же в двух частях света: в Азии — Зивин, здесь — Плевна. Если б у нас был внутренний порядок, то частные поражения послужили бы нам наукою, а не повлекли бы за собой полный застой и общую неурядицу. Хорошо еще, что мы воюем с турками, которые не умеют пользоваться нашими промахами и почти не способны к энергическому и толковому наступлению. Теперь у нас вошло в моду их возвеличивать. А между тем совсем не за что. Своими пассивными успехами они обязаны нашей распущенности, генерал, и нашей беспорядочности, а не своему искусству. Как ни досадно, но все-таки не теряю надежды на конечный успех, Михаил Дмитриевич…

— Я тоже не теряю надежды, ваше высокопревосходительство… Но обратите внимание, что легкораненые уже не рвутся, как прежде, к своим частям. Офицеры тоже недовольны, считают себя обиженными в наградах. Ординарцы получают кресты, а они ничего… Мальчуганы-ординарцы, приезжающие на несколько часов и остающиеся на позициях за кустиками или за каменьями, почему мы их и зовем «закаменскими», получают кресты чуть ли не из рук самого государя или великого князя, а люди, проведшие месяцы без сна, в усиленных трудах, под пулями — какую-нибудь тощую награду, которая подчас и не застает их в живых или найдет их в госпитале без руки и без ноги…

— А что же государь?

— Государь сохраняет спокойствие и даже по временам хорошее расположение духа. Но, главное, около него абсолютно нет никого, кто бы решился высказать всю правду со всеми подробностями…

Тотлебен понял намек Скобелева, который, конечно, знал о причинах отстранения его от действующей армии, и еще больше укрепился во мнении, что государь вызвал его не временно: честные и правдивые люди бывают иногда нужны, особенно тогда, когда дело идет из рук вон плохо.

16 сентября, на следующий день после прибытия, Тотлебен был приглашен к государю на военный совет. Присутствовавшие главнокомандующий, наследник Александр, Непокойчицкий высказались за продолжение операций вокруг Плевны. Решено было всему начальствующему составу армии выехать к Плевне и, объехав все войска, дать точные и ясные предложения по дальнейшему ходу военных действий.

Два дня главнокомандующий вместе с высшими чинами армии осматривал укрепленные позиции. Объезжали все укрепления, побывали на батареях, подолгу рассматривали в бинокль, как турки лениво расхаживали около своих укреплений и, кажется, совсем не обращали внимания на огромную толпу русских военачальников, передвигающихся с одной позиции на другую. Такое равнодушие к своей особе не мог вынести главнокомандующий, и он, как мальчишка, на одной из батарей уселся на гребень бруствера и таким образом выслушал доклад батарейного командира, доложившего, что батарея находится в сфере ружейного огня.

— Турки стали экономить свои патроны… — добродушно отвечал великий князь. — Стрельбы-то нет.

Тотлебена покоробила такая поза главнокомандующего, простительная молодому корнету, но уж никак не ему. А главное, что такой объезд позиций ничего не дает. Это только прогулки верхом и возможность себя показать, покрасоваться своей храбростью и мужеством. «Настоящую разведку придется производить после отъезда великого князя», — думал Тотлебен, следуя все время в свите главнокомандующего.