Герои «СМЕРШ»

Но и там, на линии и за линией фронта, бушевала гроза. Низвергавшиеся с неба потоки заливали посадочные костры, сигнал для лётчиков, которые тщетно пытались разжечь партизаны. Озарённый призрачным светом молний самолёт метался между небом и землёй, его экипаж высматривал место посадки, но всё было тщетно. А потом «Дуглас» оказался в эпицентре стихии и, поражённый ударом молнии, свалился на землю огненным крестом. Теперь уже никакой дождь не мог потушить костёр из полыхающего топлива и взрывающихся боеприпасов… Только утром партизаны смогли подойти к месту трагедии. Останки девяти человек погребли в трёх гробах — в лесу, около деревни Хо-росты, Ленинского района Белоруссии…

Возможно, что гибель экипажа Харитонова спасла от наказания, вплоть до трибунала, тех лётчиков, которые отказались в ту ночь лететь на выполнение задания. Тут уже у них был «железный козырь»: мол, что, нужно было, чтобы и мы погибли, потеряли боевые машины?

Анна ещё две недели ничего не знала о судьбе своего мужа. Обычно он звонил ей по возвращении, а теперь, когда звонила в часть она, ей отвечали, что лейтенант Харитонов отправлен на открытие Второго фронта… Через две недели её пригласили на аэродром — и только тогда ей открылась страшная правда.

Анна была потрясена потерей горячо любимого человека. «Я сильно болела, — вспоминала она. — Начались галлюцинации. Увижу на улице лётчика, бегу за ним, хватаю за руку, он оглядывается, я вижу, что это чужой человек, отворачиваюсь и убегаю. Пропал голос…»

Ей даже предлагали лечь в психиатрическую больницу, но Анна отказывалась, чтобы не расставаться с сыном. К тому же в это время угасал от рака лёгких её отец, Кузьма Михайлович. Ему так и не сказали о гибели зятя, а он, быть может, и догадывался, только молчал, ещё более прежнего лаская внука, и Анна понимала, что ей следует быть с матерью.

На службе, как она вспоминала, к ней отнеслись с любовью и вниманием. Не только помогли получить ещё одну комнату и буквально мгновенно прописать свекровь, приехавшую с оккупированной территории, но и хотели временно перевести Анну из «установки» в «наружку» — наружное наблюдение. Если «установщики» работали в одиночку, то есть она нередко и неминуемо оставалась бы один на один со своими мыслями, то «наружники» ходили парами, парень и девушка (кстати, впоследствии они все переженились — но к Анне это отношения, можно понять, не имело), так что она была бы и не одна, и под наблюдением профессионально внимательного товарища, который в случае необходимости проинформировал бы руководство о том, что что-то не так, что ей требуется неотлагательная помощь. Чекисты ведь тоже отнюдь не железные люди…

Однако она подумала и отказалась, почувствовав, что ни по скромному своему характеру, ни по деликатному поведению не сможет там работать. «Наружник» — это особенная психология, нужно быть решительным, предприимчивым, а порой даже ушлым и нахрапистым. Попробуй, пройди интеллигентным образом — перед всеми извиняясь и расшаркиваясь — через толпу, в которой стремительно исчезает «объект». Тут надо буквально пробиваться…

В общем, Анна подумала, поблагодарила и отказалась. Начальник отдела полковник Збраилов особенно не настаивал: терять прекрасную «установщицу» не хотелось, а девушка она была разумная, и было ясно, что с горем своим она справиться сумеет. Впрочем, и по её профилю работы хватало — правда, характер этой работы постепенно менялся: война подходила к концу, агентуры противника становилось всё меньше, зато приходилось искать бывших гитлеровских приспешников, власовцев и прочее отребье, которые пытались замести следы и затеряться в «новой жизни», изображая из себя добропорядочных фронтовиков. Так, кстати, Анне удалось разыскать некоего аккордеониста, в своё время неотступно сопровождавшего генерала-предателя Власова[131].

Разное бывало, причём совершенно разное. Вот ещё один эпизод, описанный Анной Кузьминичной в её воспоминаниях:

«Однажды я получила “установку” на Капитолину Васильеву[132]: охарактеризовать её и связи — обычное, очень простое задание. Жила она со своей матерью где-то в районе шоссе Энтузиастов. Но в беседе с людьми, там проживавшими, я узнала, что Капитолина — лучшая пловчиха СССР, недавно вышла замуж и переехала с матерью к мужу по адресу: Гоголевский бульвар, дом 7. Поехала туда: огороженный двухэтажный дом, во дворе, в будочке, стоит солдат. Подхожу к нему и прошу пропустить меня к коменданту. “Подождите”, — вежливо отвечает солдат, а я оглядываюсь, не понимая, что это за здание. Вдруг ко мне подбегает офицер, который посмотрел моё удостоверение уголовного розыска и говорит:

— К нам больше не приходите!

— Почему?

— Узнаете в своём уголовном розыске! — офицер записал номер моего удостоверения и пошёл обратно в дом. <…>