Герои Средиземного моря

Прослышав о подвигах Лукина, пригласила его к себе в гости в Павловск императрица Мария Федоровна. Вот как описал это событие один из современников: «…Ее величество императрица Мария Федоровна… за обедом просила, чтоб Лукин показал свою силу. «Ваше Величество, с радостью исполнил бы ваше милостивое желание, но ничего не найду, что вам показать». В это самое время, как он оглядывался, поставил ему придворный лакей серебряную тарелку. Он потребовал другую. Государыня обратила свое внимание. Он взял в руки обе тарелки, свернул в дудочку самым легким образом, встал и поднес сверченные обе тарелки, – и так искусно, что нельзя было сказать, что тут две тяжелые серебряные тарелки».

Но подобные визиты были редкостью. Единственно, куда любил, хаживать Лукины, так это во французский театр. Там-то с Лукиным произошла история, навсегда вошедшая в копилку русских анекдотов.

В тот вечер в театр пожаловали два дружка – известный острослов и шутник гофмейстер Кологривов, церемониймейстер Соллогуб, а с ними целая куча приятелей. Соллогуб заявился франтом в синем плаще, подбитом красным бархатом. Во время спектакля друзья вертелись на своих местах и поглядывали, как реагируют окружающие на столь необычный наряд. Кологривов с презрением окинул взглядом одного случайного, как ему показалось, зрителя, который и в представлении-то ничего не понимал.

– Сейчас я сделаю из него посмешище всего Петербурга! – объявил Кологривов.

Спустившись в партер, Кологривов обратился к незнакомцу:

– Понимаете ли вы по-французски?

Тот смерил его взглядом и ответил отрывисто:

– Нет!

– Так не угодно ли, чтоб я объяснил вам, что происходит на сцене?

– Сделайте одолжение.

Кологривов понес столь отчаянную галиматью, что, сидевшие рядом просто помирали со смеху. В ложах прислушивались и фыркали. Когда же красноречие острослова иссякло, молчавший дотоле незнакомец вдруг поинтересовался на чистейшем французском:

– А теперь потрудитесь объяснить мне, зачем вы несли такой вздор?

Кологривов опешил, ошарашенно развел руками:

– Я не думал… Я не знал…

– Вы не знали, что я одной рукой могу взять вас за шкирку и закинуть в ложу к тем дамам, с которыми вы так приятно только что перемигивались?

– Извините! – лепетал вмиг растерявший самоуверенность Кологривов.

– Знаете ли вы, кто я?

– Нет, не имею чести!

– Я – Лукин!

Кологривов побледнел смертельно. Толпа любопытных потихоньку ушла от греха подальше, оставив его один на один с легендарным силачом.

– Дорогая, я вернусь к концу антракта! – обернулся Лукин к жене. И велел поникшему острослову – Идите за мной!

В буфете Лукин заказал два огромных стакана пуншу, наполнил их до краев, один подал Кологривову:

– Пейте!

– Но я не пью! – взмолился тот.

– Пейте!

Захлебываясь, Кологривов судорожно опорожнил стакан. Лукин залпом выпил свой и тут же заказал еще по стакану. Напрасно Кологривов отнекивался – он был обречен. Затем выпили еще и еще. После восьмого стакана острослов свалился замертво, и его через весь театр поволокли к выходу. Дмитрий Александрович же, как ни в чем не бывало, возвратился к жене и досмотрел спектакль.

Вокруг Европы

В сентябре 1805 года Кронштадт покинула эскадра вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина. Корабли держали курс в Средиземное море, где разворачивались боевые действия против наполеоновской Франции, которую поддерживал Стамбул. Тогда же началась подготовка резервного отряда. В командование 74-пушечным кораблем «Рафаил» вступил капитан 1 ранга Лукин. С тех пор дома он почти не бывал: началось вооружение корабля.

В заботах пролетел май, а за ним июнь. В последних числах июля корабли вытянулись на рейд. Командовал отрядом капитан-командор Иван Александрович Игнатьев, активный участник русско-шведской войны 1788–1790 годов. С 1804 года он управлял провиантским департаментом, с 1805 года командовал кораблем «Сильный». Игнатьев героически погиб в Дарданелльском сражении 10 мая 1807 года.

Уже перед самым отходом отряда гребных катеров на рейд прибыл император Александр I. Осмотр он начал с «Рафаила». Александр спустился в трюм, отведал матросской каши, оглядел абордажные орудия.

– А можешь ли ты, Дмитрий Александрович, пушку поднять? – ни с того ни с сего обратился он к Лукину.

– Это можно, ваше величество! – улыбнулся тот. – Дело привычное!

Подойдя к шестифунтовому фальконету, Лукин легко приподнял его руками и, оттащив шагов за десять, бережно поставил на палубу.

– Да, силой тебя Господь не обделил, – резюмировал император, взяв капитана под локоть. – С желанием ли идешь ты в этот поход?

Какой же моряк, ваше величество, откажется от столь многотрудного, но и славного плавания. Это же не в луже Финской карасями барахтаться!

– А в каком положении семейство свое оставляешь? – продолжал расспросы император.

– Известно в каком, – усмехнулся Лукин. – В ожидательном. На то она и семья моряка, чтобы с моря его поджидать. В остальном же надеюсь, что они смогут иметь покровителя в лице вашего величества!

– Не изволь сомневаться, Дмитрий Александрович, все, что должно, я исполню с тщанием. За семейство свое будь спокоен!