Герои Сталинградской битвы

Положение защитников Сталинграда усложнялось с каждым днем, немцы бросили на штурм семь пехотных дивизий и сотни танков. 14 сентября противник прорвался в центр города, захватив несколько крупных зданий, откуда они получили возможность вести огонь по центральной переправе через Волгу. В тот же день они подошли к Мамаеву кургану (высота 102), а 15 сентября овладели этой высотой, с которой отлично виден весь Сталинград и левый берег Волги, а также обращенным к реке склоном кургана. Переправляться днем в этих условиях стало невозможно. О том, как оценивало сложившееся положение в районе Сталинграда Верховное командование, маршал Советского Союза Г. К. Жуков, вспоминая разговор с И. В. Сталиным в Кремле вечером 13 сентября, писал:

«Вошел А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит А. И. Еременко. Закончив телефонный разговор, Верховный сказал:

— Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара. Дайте сейчас же указание о немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из резерва Ставки и посмотрите, что еще можно направить туда завтра, — сказал он А. М. Василевскому.

13, 14, 15 сентября для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины города все ближе и ближе к Волге… Сил с каждым часом оставалось все меньше».

Отец рассказывал, что В. И. Чуйков, назначенный накануне этих событий командующим 62-й армией, вспоминая день 14 сентября 1942 года, говорил, что будь у Паулюса в резерве хоть один батальон, он действительно вышел бы к Волге, захватив при этом центральную переправу. Настал критический момент сражения: немцы стремились во что бы то ни стало пробиться к Волге в центре города, а прижатая к реке, отрезанная от соседей армия Чуйкова должна была удержать плацдарм на правом берегу. В противном случае переправляться войскам, идущим на помощь, было бы просто некуда. В боевом распоряжении № 72 от 14 сентября 1942 года командующий 62-й армией приказал: «К 3.00 15.9.42 13-ю гв. сд переправить в г. Сталинград».

Задача, поставленная дивизии, гласила: 39-му гвардейскому стрелковому полку овладеть высотой 102, а двум другим — 42-му и 34-му очистить город по реке Царице. Один батальон было приказано передать в распоряжение командующего 62-й армией. Как считал Родимцев, целью передачи этого батальона было использование его для охраны штаба 62-й армии, который находился в непосредственной близости от передовой.

Дивизия Родимцева начала переправу в центральную часть Сталинграда в ночь на 15 сентября. Перед ее началом у отца состоялся примечательный разговор с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым, отвечавшим за переброску дивизии. На просьбу отца дать еще один день на подготовку, завершение подвоза вооружений и боеприпасов, получение разведданных Голиков ответил, что в городе остались лишь отдельные очаги сопротивления и начинать переправу необходимо немедленно. Передавать данные о противнике некому, да и ситуация меняется ежечасно, поэтому любая информация сразу устаревает. Помочь обороняющимся артиллерией, в большом количестве сосредоточенной на левом берегу, также невозможно — никто толком не знает, где свои, а где чужие и где проходит передний край. Как вспоминал отец, только теперь обстановка на том берегу начала для него проясняться — медлить уже нельзя было ни часа.

Уже сама переправа дивизии через Волгу под огнем противника стала яркой страницей истории Сталинградской битвы. Отец всегда говорил, что это была не просто переправа, а форсирование широкой водной преграды под воздействием противника, причем без авиационного и артиллерийского прикрытия. Из резервуаров полыхающей нефтебазы горящая нефть растекалась по реке, превращая ее в поток огня. Надо было в буквальном смысле пройти сквозь огонь и воду!

К выбору батальона, который начнет переправу первым, отец отнесся очень серьезно. Он прекрасно понимал, как трудно придется именно тем, кто пойдет первым, и как много будет зависеть от того, насколько удачными будут их действия. Еще за сутки до начала переправы он обсудил этот вопрос с командиром 42-го гвардейского полка полковником И. П. Елиным[82]. Отец, хорошо знавший всех своих командиров батальонов, с удовлетворением отметил, что мнение Елина совпало с его собственным: первым в бой пойдет батальон под номером первым — старшего лейтенанта Червякова. Ему было приказано обозначить ракетами передний край.