Герои Таганрога

Вайс спрыгнул с саней и по-немецки начал распекать незадачливых полицаев. Опустив автоматы, те покорно выслушивали его брань. Пазон, Турубаров и Евгений Шаров подошли сзади и, не сговариваясь, разом набросились на полицаев, повалили их навзничь. Еще несколько человек подскочили на помощь.

— Не стрелять! — вполголоса скомандовал Морозов.

Но команда была излишней — оба полицая были убиты ударами ножей.

Так же бесшумно сняли часового возле небольшого кирпичного здания полиции. Изнутри доносился пьяный говор, потом послышалась разухабистая песня.

Оставив лошадей возле соседней хаты, подпольщики окружили здание полиции. Максим Плотников первым шагнул на крыльцо, распахнул дверь и, метнув гранату, выскочил на улицу. Вайс, Турубаров и Пазон швырнули гранаты в окна.

Песня оборвалась на полуслове. Глухие взрывы взбудоражили тишину. Трое полицейских, толкая друг друга, показались в дверях. Автоматные очереди уложили их на крыльце.

Через минуту подпольщики уже бежали к своим саням. Под ногами похрустывал смерзшийся снег.

— Подождите! — остановил всех Морозов, увидев длинный сарай. — Здесь могут быть арестованные. Надо их освободить!

Несколько человек метнулись к сараю, за ними ринулись остальные. Петр Турубаров прикладом сбил висячий замок на больших дверях. Максим Плотников потянул за ручку. Громко заскрипели проржавевшие петли. Ребята осторожно заглянули внутрь сарая. Кто-то чиркнул зажигалкой. Тусклый огонек выхватил из темноты ящики с консервными банками, длинные бутылки с подсолнечным маслом, груды набитых мешков.

— Продовольственный склад, — сказал Морозов. — Гони сюда лошадей, — приказал он Петру Турубарову. — А ты, Плотников, поставь кругом людей с автоматами. На всякий случай!

Опасения оказались напрасными. Четыре немца, охранявшие склад, поддавшись искушению, встречали Новый год вместе с полицаями, и уже были убиты. Перепуганные жители после первых же взрывов попрятались в погребах и боялись выйти на улицу. Подпольщики погрузили в сани три мешка с крупой, несколько ящиков масла и, подпалив склад, укатили в степь.

Зябкий ветер со свистом и воем гнал по земле поземку, леденил лица, рвал полы полушубков. Только к концу ночи добрались подпольщики до подсобного хозяйства кожевенного завода, где не было ни немцев, ни полицаев. Здесь они дождались рассвета. А когда рассвело, по двое, по трое, усталые, но радостные вернулись в Таганрог.

Несколько дней гитлеровцы рыскали по станицам в надежде поймать партизан, разгромивших полицию в Бессергеновке. Поиски ни к чему не привели. А подпольщики Таганрога, окрыленные удачной вылазкой, продолжали действовать все более дерзко.

В ночь на 18 января по заданию штаба боевые дружины Плотникова, Гуды, Турубарова и Пазона вышли охотиться за фашистами на улицы города. Одиночные выстрелы прогремели в разных районах: возле кожевенного завода, у металлургического, на углу Петровской улицы и Итальянского переулка. Утром полиция обнаружила трупы шести немецких солдат и одного офицера. Ортскомендант майор Штайнвакс был взбешен. Начальник русской вспомогательной полиции получил строгое указание усилить патрульную службу в ночное время.

* * *

Фельдшер Александр Первеев был на ночном дежурстве, когда к нему в больницу наведался Сергей Вайс.

— Сереженька! Здравствуйте! Хорошо, что зашли. Я уже сам намеревался встретиться с вами, — обрадованно проговорил Первеев и, крепко сжав руку Сергея чуть выше локтя, повел его через прихожую в темную боковую комнату, служившую местом свидания выздоравливающих больных с родными и близкими.

— А что случилось? — насторожился Вайс.

— Нет, нет, Сереженька! Ничего особенного не произошло. Просто к нам поступил один больной из лагеря военнопленных. Он рассказывает удивительные вещи. На днях к ним доставили советского летчика, который участвовал в боях под Сталинградом. Оказывается, на западном берегу Волги наши окружили целую немецкую армию. Советские войска перемолотили танковую группировку Манштейна и успешно продвигаются на запад. Сейчас я приведу этого человека. Пусть он сам все расскажет.

— Быть может, ему трудно ходить?

— Нет, нет. Он может. Ему только завтра будут делать операцию. Сереженька, я хочу, чтобы вы все это услышали сами.

В тускло освещенной прихожей мелькнула невысокая, чуть сгорбленная фигура Первеева. Оставшись в темной комнате, Сергей Вайс невольно улыбнулся своим мыслям: «Забавный старик. Ведь ему в дни Великой Октябрьской революции было уже двадцать семь лет. Много больше, чем мне сейчас. Ладно уж, пусть так и называет меня Сереженькой. Правда, не очень солидно, но что поделаешь».

Из прихожей донеслись шаркающие шаги. Рядом с Первеевым Сергей разглядел худого изможденного человека.

— Николай! — хрипло представился тот, когда подошел ближе и протянул руку.

— Коленька! Прошу вас, расскажите, пожалуйста, моему другу все, что вы слышали от этого летчика, — попросил Первеев. — Присаживайтесь. Здесь вдоль стены есть скамейка.