Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции

Протопопов был одним из видных «прогрессивных деятелей» Думы, членом ее президиума, членом Прогрессивного блока, кандидатом блока в «Министерство доверия», находился в приятельских отношениях с Гучковым и, как всякий либерал-октябрист, ненавидел патриотов. Царь полагал, что его назначение приведет к миру с Думой. Свое согласие занять, по предложению царя, министерский пост со своими коллегами Протопопов не согласовал, и они, а также думские либералы тут же стали его лютыми врагами. Как по мановению палочки невидимого дирижера, через кампанию лжи и клеветы в печати и в петербургских салонах Протопопов был превращен в «общественном мнении» из «прогрессивного деятеля» в «крайнего реакционера», человека ненормального, страдающего прогрессирующим параличом, германофила, связанного со всеми темными силами и немецкими шпионами.

Словом, назначение Протопопова на ключевой пост в правительстве в критический для страны момент было для царя роковой ошибкой. По мнению некоторых современников, именно активное бездействие Протопопова стало основной причиной победы Февральской революции в Петрограде. Министру была доподлинно известна работа многих общественных деятелей и членов Думы по подготовке переворота, но он, однако, не только не принимал никаких мер, но и не докладывал всех сведений полностью императору.

Начальник Петроградского охранного отделения К.И. Глобачёв с большим трудом добился у Протопопова разрешения на арест рабочей группы Центрального Военно-Промышленного комитета, который был произведён 27 января 1917 года. Но накануне этих событий Протопопов настаивал на прибытии в столицу верных воинских частей с фронта, что не было выполнено. Кроме того, был инициатором новаторских методов в политическом сыске.

Сдался революционерам

Утром 27 февраля Протопопов послал в Думу Высочайший указ о роспуске Думы. Днем 27 февраля Протопопов участвовал в заседании Совета министров. Но уже вечером 28 февраля он добровольно явился в Таврический дворец, и сдался революционерам. Находясь под арестом в Министерском павильоне, имел беседу с Керенским.

С 1 марта по сентябрь 1917 находился в заключении в Петропавловской крепости, затем некоторое время под охраной в лечебнице для нервных больных.

После захвата власти большевиками переведён в Москву, находился в заключении в Таганской тюрьме. 27 октября 1918 г. в порядке «административного усмотрения» был расстрелян.

Современники единодушно характеризовали действия Протопопова на посту министра внутренних дел, как крайне неудачные. «…Личность и деятельность Протопопова, – писал в своих воспоминаниях поэт Александр Блок, – сыграли решающую роль в деле ускорения разрушения царской власти… В противоположность обыкновенным бюрократам, которым многолетний чиновничий опыт помогал сохранять видимость государственного смысла, Протопопов принес к самому подножию трона весь истерический клубок своих личных чувств и мыслей; как мяч, запущенный расчетливой рукой, беспорядочно отскакивающий от стен, он внес развал в кучу порядливо расставленных, по видимости устойчивых, а на деле шатких кегель государственной игры. В этом смысле Протопопов оказался, действительно, «роковым человеком…».

Тоже побывавший на посту министра внутренних дел Н.А. Маклаков говорил о нем так: «Первое движение лиц, знавших Протопопова, когда они узнали, что он будет министром, был неудержимый смех, а не негодование, так как всем показалось смешным, что Александр Дмитриевич Протопопов может оказаться когда-нибудь на таком посту… Все то, что потом произошло с Протопоповым, можно в известной степени объяснить и несомненным его болезненным состоянием, признаки коего замечали давно».

Бегал на четвереньках…

Председатель Государственной Думы М.В. Родзянко в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии сообщал: «Самый вредный, самый страшный человек для государства, для этой разрухи оказался Протопопов. На меня всё это производит такое впечатление, что последствия ужасные, но сделано это недостойным, незначительным человеком, потому что он больной человек, я это положительно утверждаю. У него мания величия, он какой-то ясновидящий… Он как закатит глаза, так делается как глухарь – ничего не понимает, не видит, не слышит. Я позволю себе утверждать, что это ненормальный человек».

Протопопов в показаниях Чрезвычайной следственной комиссии признался, что он с начала 1900-х годов проходил лечение у известного «тибетского врача» Бадмаева. Бывали случаи, во время которых он полностью терял контроль над собой: бегал на четвереньках, катался по полу, покушался на самоубийство. Разочаровавшись в Бадмаеве, Протопопов обращался за консультациями к знаменитому психиатру Бехтереву.