Герой жестокого романа

Глеб чуть не поперхнулся, но с большим трудом сохранил невозмутимое выражение лица. Я колебалась минутку, а потом чмокнула Багаева в пахнущую каким-то приятным мужским одеколоном щеку.

– Я рад, что мы наконец познакомились, Ксения, – сказал Багаев. – Я-то тебя и раньше видел… В общем, как договорились, я тебе позвоню, как выйду из больницы.

– Спасибо, – пропищала я. – Поправляйтесь.

Глеб подхватил меня под локоток и вывел из палаты, своим товарищам, дежурившим в холле, заявил, что скоро вернется, и мы тронулись по длинным коридорам к выходу.

– Как тебе удалось так его быстро охмурить? – поинтересовался Глеб, когда мы уже находились вне пределов слышимости его друзей. – Впервые вижу. А я у него уже шесть лет работаю.

Я пожала плечами с невинным выражением лица.

– Ты мне тут Девой Марией не прикидывайся! – внезапно зло прошипел Глеб, сжимая стальные пальцы у меня на предплечье. – Что тебе от него нужно? Кто тебя прислал? Меня-то не обведешь вокруг пальца! Не таких, как ты, видал! Кто тебя прислал, сука?!

– Я сама пришла, – рявкнула я и уже прикидывала, не воспользоваться ли мне прихваченной серной кислотой. Зря ее брала с собой, что ли?

Но Глеб не думал просто так меня отпускать, продолжая допрос. На мое счастье, нам навстречу попались две сестрички, Глеб тут же им заулыбался, я тоже изобразила нечто, напоминающее улыбку, и мы пошли дальше. По-моему, молодец решил оставить допрос до тех безрадостных для меня времен, когда мы останемся одни в машине.

Мы быстро оделись в гардеробе и вышли на улицу. К Глебу тут же подскочил один из парней из дежурившего во дворе «Мерседеса» и отчитался об отсутствии происшествий. Глеб кивнул, сказал, что скоро вернется, и показал на меня.

Он сел за руль «Оки» (влез без проблем), высказавшись непечатно в адрес моей машины.

– Так нечего ехать, если не нравится, – огрызнулась я. – Без тебя обойдусь. Чай, не первый день за рулем.

– Сядь и не рыпайся, – рявкнул Глеб, заводя мотор.

В общем, с места мы тронулись, но в скором времени Глеб припарковался в каком-то старом глухом дворе, повернулся и посмотрел на меня внимательно.

– А теперь выкладывай. Давай, птичка, спой дяде песенку. Если не хочешь, чтобы дядя свернул тебе шейку во цвете лет.

– Что ты от меня хочешь?! – завопила я, правда, в глубине души мне было уже боязно. На чью-либо помощь рассчитывать не приходилось. И кто знает этого типа? И вообще из каких соображений он меня сейчас допрашивает? Личная преданность шефу или какой-то свой корыстный интерес?

– Ты прекрасно знаешь, что мне нужно. У шефа… как бы помягче выразиться? Бес в ребро – вот такая у него болезнь. Слыхала про такую? Твой папаша ею же страдает. Правда, его болезнь делу не мешает. Пока. Шефу тоже не мешала до твоего появления на горизонте. А я с ним все время рядом. И мне до седины в бороду еще несколько далековато. Так что я все вижу.

– Вон у тебя виски уже седые, – заметила я, чтобы хоть как-то сбить Глеба с толку. – Взгляни в зеркальце.

– Не отвлекайся! – рявкнул Глеб и продолжил допрос.

Но что я могла ему сказать? Честно призналась, что отец меня не присылал и что его я вообще больше видеть не хочу. Слезу пустила, рассказывая про смерть матери, про гибель девчонок и про то, как все меня бросили. Правда, как я видела, мои слезы на Глеба не очень действовали.

Мы хорошенько поорали друг на друга, я тоже времени зря не теряла и пыталась вытащить из парня нужную мне информацию. Потом прямо задала вопрос в лоб:

– Кто отдал приказ взорвать «Сфинкс»?

– А тебе не все равно?

– Нет, мне не все равно! – завопила я. И еще раз на бис рассказала про свои несчастья, связанные с этим взрывом.

Глеб долго и внимательно на меня смотрел, потом сказал:

– Твой отец.

Я открыла рот, потом закрыла.

– Но этого не может быть, – прошептала, все еще не веря.

– Это была его идея, – кивнул Глеб, достал сигареты, предложил мне, я покачала головой, а он закурил, от меня отвернувшись и глядя в грязную серую стену старого дома.

– И день он… выбирал? – прошептала я.

– Не знаю, – сказал Глеб. – Вот этого не знаю. Идея его была, он ее шефу представил. Шеф согласился. А дальше…

Глеб пожал плечами. А я опять заревела. Ну почему, почему все так складывается? Почему отец решил пустить меня в расход? Неужели он меня совсем не любит?!

По всей вероятности, Глебу стало меня жалко. Он чуть приспустил стекло, выкинул окурок и обнял меня за плечи. На его груди я разрыдалась еще сильнее. Глеб гладил меня по волосам, я шмыгала носом и рассказывала ему о том, как мне одиноко. О Сашке в этот момент начисто забыла. Вообще-то они были чем-то похожи, вот только Глеб шатен, а Сашка – блондин. Но облик в целом, фигуры, даже одеколон, что я поняла, только прижавшись к груди Глеба. И губы…

Мы слишком увлеклись друг другом.

Придя в чувство, словно из какого-то небытия, я поняла, что машина окружена людьми, направляющими в нас автоматы. Я в ужасе оглянулась. Они стояли и сзади, и с боков… Их было много.