К стр. 582. Добрыня и Василий КазимировичРанее наука полностью игнорировала историческое и патриотическое содержание былины. Главным вопросом считался вопрос о времени ее сложения. Орест Миллер основное внимание обратил на стреляние Добрыни из тяжелого лука. Такое стреляние имеется в древнеиндийском эпосе (Гариванза, Магабгарата, Рамаяна), в эпосе античном (Одиссея), из чего Ор. Миллер заключает об индоевропейской древности этого мотива (Ор. Миллер. Ук. соч., с. 503–520). Марков (Этногр. обозр., 1904, с. 53–59) отождествлял Василия Казимировича нашей былины с летописным новгородским воеводой Василием Казимиром, упоминаемым в летописях под 1471–1481 гг. Он был сторонником новгородского сепаратизма и вел двурушническую политику по отношению к Москве. О нем известно, что он возил дары великому князю московскому Ивану III от Новгорода. Эти поездки с «данью» будто бы и положили, по мнению Маркова, начало былине, в которой русский герой отвозит дань Батыю. Таким образом, Иван III, при котором татарскому игу был нанесен решительный удар, в народном эпосе будто бы превратился в Батыя. Ошибочность точки зрения Маркова была ясна Всев. Миллеру, хотя Миллер и не понимал всей чудовищности ее. Он пишет: «Перелицовка Московского великого князя в татарского царя Батыя мне представляется маловероятной». Всев. Миллер правильно определил, что основным героем былины является не Василий Казимирович, а Добрыня. Так как былина воспевает освобождение от татарского ига, Всев. Миллер полагает, что она сложилась после княжения Ивана III. Он допускает, что Владимир этой былины — Иван Грозный. Наличность новгородского имени — Василия Казимирова, по мнению Всев. Миллера, указывает на новгородский район сложения этой былины (Очерки, II, с. 186–210).
К стр. 600. Некоторые позднейшие былины об отражении татарщиныМожно предполагать, что число песен об отражении татар было больше, чем мы знаем. Сохранились только те песни, которые в идейном отношении наиболее значительны и в художественном наиболее удачны. Наряду с многочисленными и неоднократно записанными песнями имеется некоторое число менее удачных, но все же весьма интересных и показательных песен, имеющихся лишь в единичных записях. Сейчас не всегда можно решить, какие из них относятся к временам татарщины и какие создались позднее. Некоторые из таких песен представляют собой переработку или развитие отдельных эпизодов из классических песен, другие, несомненно, сами весьма древнего происхождения, но по тем или иным причинам не удержались в большом количестве, а дошли лишь в отрывках и имеются в единичных записях.
Данила Игнатьевич и его сын. Данила Игнатьевич на старости уходит в монастырь и вместо себя выставляет своего 12-летнего сына Михаила. Владимир недоволен. Враги не должны знать, что «на Руси богатыри во старости постригаются». На Киев наступает Кудреванко (Калин) с татарами или другие враги. Михаил отправляется на бой, но предварительно заезжает в монастырь к своему старому отцу. Отец призывает его не давать своему сердцу воли и быть осторожным. Михаил забывает о завете отца; он вместе с конем падает в выкопанную татарами яму и попадает в плен, но не сдается и продолжает биться. Конь без седока прибегает в монастырь. Могучий старик бросается на татар. В пылу боя он принимает сына за татарина, но сын называет себя, и боя между отцом и сыном не происходит. Владимир на пиру богато награждает Михаила (См. Кир. III, 39, 41; Рыбн. II. 104; Гильф. 192; Марк. 12, 76; Сок. Белоз. 6; Григ. II, 19, 46, 77, 81, III, 343, 385; Онч. 72, 96; Тих. и Милл. 21, VI, с. 61–67; Милл. 43, 44. 45, 46; Крюк, I, 36, 37). Древнейшим мы должны признать мотив замены старика-отца молодым сыном. Этот мотив был притянут к былинам об отражении татар. Некоторые эпизоды (наступление татар, герой в плену и др.) переносятся почти дословно из былин о Калине. Былина не содержит антагонизма между богатырями и Владимиром. Связь этой былины с циклом былин о Калине рассмотрена в работе В. И. Чичерова «Об этапах развития русского исторического эпоса» (см. Историко-литературный сборник, 1947, с. 3–60).