Героическая тема в русском фольклоре

Литература, посвященная этой былине, очень скудна. Как мы уже видели при разборе былины об Алеше и Тугарине, многие ученые исходили из предвзятой и ложной предпосылки, будто образ Алеши постепенно деградировал, снижался и что Алеша — отрицательный тип героя. Былина об Алеше и Елене Петровичне привлекалась в подтверждение «теории» отрицательного характера Алеши. В данной былине он будто бы соблазняет, обесчещивает девушку и смеется над ней, тогда как на самом деле, как видно из детального изучения былины, дело обстоит совершенно иначе. Орест Миллер пытается этой былиной иллюстрировать «непохвальный нрав» Алеши (Илья Муромец и богатырство киевское, с. 445–447). Дашкевич пишет о нашей былине следующее: «В нелестной обрисовке предстает Алеша в былине о коротком знакомстве с сестрой Збродовичей, которые были опозорены признанием в том Алеши на одном пиру, когда похвастали благонравием своей сестры». Это все, что об этой былине говорил Дашкевич (К вопросу о происхождении русских былин. Киевск. унив. изв., 1883). Специальный очерк посвятил нашей былине Веселовский. (Южнорусские былины, XI, с. 350–401. Алеша — бабий пересмешник и сюжет Цимбелина. Сборн. Отдела русск. яз. и слов. Ак. наук, т. XXXVI, № 3, СПб., 1884). Он сопоставил сюжет этой былины с сюжетом Цимбелина, и сопоставил неправильно, совершив довольно грубую и элементарную ошибку. Сказочные материалы, почти не привлеченные Веселовским, не оставляют никакого сомнения в том, что сюжеты эти различные, что между ними нет ничего общего (См. Н. П. Андреев. Указатель сказочных сюжетов. Л., 1929. Тип. 882). Для Веселовского данная былина — поздняя, новеллистическая и облик Алеши в ней не вяжется с его героическим обликом в других былинах. «Смелый, зарывчивый, дерзкий Алеша старых песен очутился в позднейшем развитии нашего эпоса „бабьим пересмешником“, злостным наветчиком женской чести и неудачливым ловеласом. Как совершилось это вырождение — трудно сказать». Итак, данный сюжет, по мнению Веселовского, есть результат вырождения, но как собственно совершилось это вырождение, Веселовский сказать не может. Алеша данной былины «неудачливый ловелас». Лобода ограничился тем, что сопоставил один из мотивов этого сюжета, а именно мотив девушки, содержащейся взаперти в тереме, с аналогичным мотивом в былине о подсолнечном царстве. Он приводит несколько примеров этого мотива из западноевропейских материалов, не делая никаких выводов, а в остальном соглашается с Веселовским в оценке Алеши как ловеласа (А. М. Лобода. Русские былины о сватовстве, Киев, 1905, с. 75–84). Наконец, Сперанский считает эту былину первоначально анонимной, впоследствии прикрепившейся к имени Алеши как «бабьего прелестника» (Былины. М., 1916. т. I, с. 98; Русская устная словесность. М., 1917, с. 266).

К стр. 685. Хотен Блудович

Социальная борьба, составляющая главное содержание этой былины, игнорировалась всеми исследователями, писавшими о ней. Главным вопросом считался вопрос о хронологическом и локальном приурочении былины. Орест Миллер (Илья Муром, с. 358–369) считал ее очень древней, исконно киевской. Халанский, наоборот, считал ее поздней, московской. «Былина о Хотене переносит нас в среду чванного и спесивого московского боярства с его вечными пустыми спорами о местничестве» (Великорусск. былины, с. 144). Еще до Халанского эту же мысль высказывал Бессонов в своих примечаниях к песням Киреевского (т. IV, с. 55 и сл.). Единственная работа, целиком посвященная этой былине, принадлежит Всев. Миллеру. Всев. Миллер безоговорочно от — носит былину о Хотене к Новгороду, делая ряд ложных сближений (Хотен сравнивается с Василием Буслаевичем и т. д.). По его мнению, в основе мог лежать действительно имевший место факт, а именно какой-либо скандал в знатном доме. «Один из таких городских скандалов, в котором фигурировали представители выдающихся фамилий, почему-либо наделал много шуму и в свое время был рассказан песнью». Таков беспомощный итог работы Всев. Миллера (Очерки, I, с. 220–232). Лобода, наоборот, считал, что никакая реальная действительность не лежит в основе этой былины и она вся состоит из переработок общих мест свадебной поэзии, что доказывается формалистическим сопоставлением отдельных мест былины с отрывками из свадебных песен (Русские былины о сватовстве, с. 169–202).

К стр. 708. Василий Буслаевич