Героические злоключения Бальтазара Кобера

Этого трактирщик сказать ему точно не мог, но знал, что они давали представления в Глаушау, откуда продолжили свое путешествие дальше на юг. А пока он посоветовал своему гостю хорошо пообедать и всласть отоспаться. Завтра они попытаются что-то узнать. И Бальтазар послушался доброго совета. Он наелся за четверых и погрузился в такой глубокий сон, что проснулся только через двенадцать часов, когда трактирщик предложил отвезти его в Плауэн, где происходила большая ярмарка. Осла они привяжут к повозке. Так и сделали.

По дороге они встречали похоронные процессии и видели, как полыхают костры. В этих краях эпидемия также косила, не разбирая, людей и животных. Однако жизнь продолжалась, как будто смерть была ей не соперницей, а подругой. Они шли вдвоем, рука об руку, – одна сеяла, другая собирала жатву. Пасторы призывали: «Готовьте ваши души! Земная жизнь – это лишь кратковременное прозябание в юдоли слез!» Именно такую картину и нарисовала труппа Паппагалло, когда несколько дней назад давала здесь представление. Два актера, переодетые в женщин, изображали близнецов Mors и Vita,[2] что очень позабавило трактирщика. Он все еще хохотал, когда оставил Бальтазара и его осла возле ярмарки.

На обратной стороне креста, стоявшего на развилке дорог в Плауэне, вестникам рекомендовалось ехать дальше в направлении на Кобург. Наш друг колебался в течение нескольких минут. Разве не говорили, что в Кобурге у власти остались паписты? И тогда он услышал тоненький голосок Гаспара, который ему говорил: «Настоящий вестник не должен останавливаться перед различиями в вероисповедании, под которыми на самом деле прячутся другие интересы. Вперед, к парафии святого Маврикия!»

«Увы! – сказал Бальтазар. – Что ты можешь знать об этих вестниках, ты, который умер, еще не научившись читать?»

«Мой дорогой брат, с тех пор я имел уйму времени, чтобы подучиться. Неужели ты полагаешь, что мы, осиянные светом Божиим, остаемся невежественными? Отправляйся в Кобург».

– В таком случае – на Кобург! – решил Бальтазар и вскочил на осла.

Путешествие по этой местности начинало нравиться ему и было для него настоящим развлечением. Оно напоминало ему те скитания души, о которых рассказывает святой Ансельм, «похожие на странствования человека, ищущего себе друга. Душа, которая замыкается в самой себе, не пребывает в безопасности, как ей, возможно, кажется. Она чахнет. И наоборот, душа, которая бродит и ищет, всегда бодрствует и поэтому готова к моменту своего великого пробуждения, каковое есть встреча с благодатью. Лучше какое-то время блуждать без определенной цели, чем пребывать в неподвижности. Летающая птица переносится ветром Духа. Птица неподвижная обречена умереть. Идите по дороге, потому что нет дороги, если вы по ней не идете».

И Бальтазар отправился в дорогу и передвигался по ней так быстро, что к вечеру следующего дня был уже в Кобурге. Однако, сколько он ни оглядывался по сторонам, он нигде не увидел вывески с Гусем и Рашпером. Он уже начал спрашивать себя, где ему устроиться на ночлег, когда вдруг вспомнил, что Гаспар назвал ему парафию святого Маврикия. Высокая колокольня этой церкви возвышалась над крышами. Вскоре он уже был возле паперти, где уличный торговец, окруженный толпой зевак, зазывал прохожих, предлагая им кружева из Брюгге.

– А ты, малыш, который на осле, не купишь ли чего у старого фламандца?

Бальтазар слез с осла, но не остановился, а обошел вокруг церкви и, поскольку уже стемнело, вернулся к паперти и сел на ступеньке, возле ноги святого Иакова.

– Ты кого-то ждешь? – спросил торговец, подходя к нему с фонарем. – Ты слишком юн, чтобы бродить ночью по улицам. Твои родители живут не здесь?

Бальтазар объяснил, что он сирота и разыскивает своих друзей, актеров, которые должны быть где-то поблизости.

– Послушай-ка, – сказал этот человек, – завтра ты их) без сомнения, найдешь, а сегодня пойдем со мной. Я знаю здесь одно место, где тебя пустят переночевать. Было бы не по-христиански оставить тебя на улице. Тем более, что времена сейчас плохие и схватить тяжелую лихорадку ничего не стоит.

Они долго петляли какими-то узкими улочками, потом вошли под навес, постучались в дверь и оказались в зале, где горели свечи и был накрыт большой стол.

– Кто это? – спросил дюжий парень, одетый в какую-то шкуру.

– Заблудившийся мальчишка, которого я подобрал у церкви святого Маврикия, – ответил торговец. – Скажи матери, что я за него уплачу.

Великан что-то проворчал себе в бороду, усаживаясь перед тарелкой.

– Здесь столько сыщиков рыскают, что лучше не связываться с незнакомыми людьми.

– Он разыскивает Паппагалло… – небрежно бросил фламандец.

– Паппагалло? – Великан одним прыжком вскочил на ноги. – Что ты сказал, торговец? Кто разыскивает Паппагалло?

– Я, – отвечал Бальтазар, став между двумя мужчинами.

– И что тебе известно о Паппагалло? – спросил великан, понизив свой могучий голос.

– Рыжий лис вертит хвостом, я с ним хорошо знаком, – процитировал юноша и тотчас же, к его удивлению, медведь расхохотался, хлопая себя по ляжкам.