Героические злоключения Бальтазара Кобера

Тот, кто обратился к нашему другу с этими словами, поднялся, обошел вокруг стола и поклонился Бальтазару с самой отменной учтивостью. Ему не было и тридцати лет. На нем был длинный черный студенческий плащ с целым потоком лент на груди, и он держал в руке стакан, который и поднял за здоровье «благородного путешественника», с которым имел честь повстречаться. Бальтазар возвратил ему поклон, но не тост, так как поклялся больше не пить.

– Ваше сиятельство видит в моем лице представителя эмблематической науки!

– А что это такое? – спросил Кобер.

– Как? Вы незнакомы с «Emblematum liber»[30] Альчати?

– Нет, – ответил Кобер.

– Ни с «Simbolicorum Quaestionum libri»[31] Бокки?

– Тоже нет, – признался Кобер.

– Тогда, конечно, вы читали «Emblemata»[32] Самбукуса или книгу Юниуса под тем же названием?

– Будьте уверены, что нет, – твердо заявил Кобер.

– Значит, вы отдаете предпочтение «Микрокосмосу» Лаврентия Гехтануса или «Emblematum Tyrocinia»[33] Матиаса Гольцварта, я не ошибаюсь?

– Ошибаетесь, – отвечал Кобер, засмеявшись. – Я впервые слышу о всех названных вами сочинениях… Я абсолютно ничего не смыслю в этой науке!

Незнакомец снял плащ, положил его на табурет и сел на скамью напротив Бальтазара.

– Кажется, некий Хуан де Бориа напечатал в Праге «Empresas morales»,[34] которые просто чудо! Но, должен признаться, я испытываю большую слабость к Караччо. О, мой замечательный друг, как можно жить, не зная эмблематики!

Бальтазар рискнул признаться, что он дипломирован по богословию.

– Богословию? – переспросил этот чудак. – Какому богословию? Все значение мира полностью содержится в эмблеме! Мир – это система знаков. Разве не писал Альчати: «Verba significant, res significantur»?[35]

– Я не знаю латыни, – сознался Бальтазар.

– Вы дипломированы по богословию и не знаете латыни? – удивился его собеседник.

– Я также дипломирован по древнееврейскому языку, – добавил Бальтазар.

– Очень даже странно! Разве когда-нибудь сочиняли motto[36] или subscriptio[37] на древнееврейском языке? – спросил незнакомец, но тотчас же, поднявшись, представился: – Меня зовут Матьяш Матьяш. Я еду в Падую.

Бальтазар поднялся в свою очередь:

– Меня зовут Бальтазар Кобер, и я направляюсь в Венецию.

– Чудесно, – сказал любитель эмблем. – Значит, мы сможем путешествовать вместе.

Наш друг чуть было не признался, что его лошадь погибла, но внезапно вспомнил о лошади Каммершульце, которая должна была находиться в конюшне гостиницы. Он попросил у Матьяша извинения, оставил свой завтрак наполовину не съеденным и побежал убедиться, действительно ли лошадь стоит у стойла. Он тотчас ее узнал и принес ей охапку сена, на которую бедное, изголодавшееся животное сразу же набросилось с отменным аппетитом. Потом вернулся к столу. Его новый спутник ожидал его, доканчивая цыпленка.

– Замечательно вкусно, – сказал он, облизывая пальцы.

Бальтазар был немного удивлен такой непринужденностью поведения, но подумал, что, по-видимому, Матьяш Матьяш изголодался не меньше, чем лошадь Каммершульце, тогда как он, Бальтазар, уже насытился…

Слово за слово, они решили выехать из Боцена завтра на рассвете. Потом наш друг расплатился с трактирщиком и хотел уже удалиться в свою комнату, но тут Матьяш снова подошел к нему:

– Дорогой друг, я слышал, что в вашей комнате две кровати. Вы мне разрешите переночевать сегодня на одной из них? У меня не осталось ломаного гроша в кармане.

– Конечно! – ответил Бальтазар. – Когда у меня самого не было денег, к моей превеликой радости нашелся человек, готовый мне помочь.

Матьяш поблагодарил его с большим жаром. И они отправились спать.

Где-то посреди ночи Бальтазар услышал, как дверь комнаты отворилась с почти неслышным скрипом. Встревоженный, он съежился, прижавшись к стене, а между тем послышались мягкие осторожные шаги. В сумеречном полусвете, падающем из окна, он различил силуэты двух людей, которые наклонились над кроватью Матьяша, внезапно бросились на него, придушили его крики и унесли его завернутым в одеяло.

Бальтазар сразу же сообразил, что здесь произошло. Дюсберг или его сообщники решили похитить и его, как они похитили Каммершульце, но ошиблись и вместо него унесли Матьяша! Он оделся, взял багаж своего учителя и свой собственный, осторожно спустился по лестнице, зашел в конюшню, оседлал лошадь и посреди ночи галопом умчался по направлению к Тренто. Он не имел ни малейшего сомнения, что когда похитители обнаружат свою ошибку, они возвратятся в гостиницу, чтобы разыскать его. Таким образом, подтвердилось предположение, что алхимик опять оказался в руках подручных Шеделя и Франкенберга.