Героический эпос народов СССР. Том первый

кто-то песни распевает

и слова слагает лучше,

чем умеет Ёукахайнен

петь отцовские напевы.

Сильно рассердился парень,

затаил он в сердце зависть

к Вяйнямёйнену седому,

лучшему из песнопевцев.

Вот он к матери приходит,

К старой матушке родимой,

говорит, что хочет ехать,

в путь отправиться желает

в земли Вяйнёлы далекой

перепеть седого Вяйнё.

Но отец не отпускает,

мать не позволяет ехать

в земли Вяйнёлы далекой

перепеть седого Вяйнё.

Говорит им Ёукахайнен:

"Хороши отца познанья,

знает мать намного больше,

я ж умнее вас обоих".

Не послушался, поехал.

Впряг он в сани золотые

жеребца кровей горячих

и, усевшись на сиденье,

примостившись поудобней,

резвого ударил плетью,

вытянул кнутом жемчужным.

Едет не спеша, не гонит.

Едет он два дня, две ночи,

третий день в пути проводит

и на третий день подъехал

близко к землям Калевалы,

к вяйнёльским борам песчаным.

Мудрый, старый Вяйнямёйнен,

вековечный прорицатель,

едет, знай себе, рысцою

по отмеренной дорожке

на полянах Калевалы,

в вяйнёльских борах песчаных.

Вяйнямёйнену навстречу

едет юный Ёукахайнен, -

тут оглобли зацепились,

все гужи перемешались,

хомуты сплелись друг с другом

и дуга в дугу уткнулась.

Спрашивает Вяйнямёйнен:

"Ты какого будешь рода,

вставший на моей дороге,

глупо ехавший навстречу?

Ты разбил хомут мой новый

и дугу березовую".

Отвечает Ёукахайнен,

говорит слова такие:

Я - лапландец Ёукахайнен.

А вот ты откуда взялся,

роду-племени какого,

из каких людей, несчастный?"

Мудрый, старый Вяйнямёйнен

именем своим назвался

и затем ему ответил:

"Коль ты - юный Ёукахайнен,

то посторонись немного!

Ты из нас двоих моложе".

Снова юный Ёукахайнен

говорит слова такие:

"Что за важность, кто моложе,

кто моложе и кто старше!

У кого побольше знаний,

память у кого покрепче,

тот проедет по дороге,

а другой посторонится.

Коль ты - старый Вяйнямёйнен,

вековечный песнопевец,

то давай споем друг другу,

заклинания расскажем,

пусть один другого учит,

победит один другого!"

Мудрый, старый Вяйнямёйнен

говорит слова такие:

"Не такой уж я известный

и мудрец и песнопевец!

Прожил жизнь свою я тихо

на полянах этих самых,

на меже родного поля

мне моя кукушка пела.

Все-таки начнем, пожалуй,

Расскажи-ка мне погромче,

что всего ты лучше знаешь,

в чем ты всех других умнее?"

Начал юный Ёукахайнен:

"Я не так уж мало знаю!

Вот я в чем не сомневаюсь:

дымник сделан близко к крыше,

пламя бьется в устье печки.

Щука со слюнявой пастью

нерестится на морозе,

а горбатый робкий окунь

осень в омуте проводит,

летом в заводь заплывает

и икру на отмель мечет.

Если мало этих знаний,

есть в запасе и другие.

Знаю лес вершины Пиза,

знаю сосны в скалах Хорны:

высоки деревья Пизы,

сосны на утесах Хорны.

Три больших порога знаю,

три есть озера красивых,

три высокие вершины

под небесной этой крышей:

в Хяме это Хялляпюеря,

у карел есть Каатракоски,

никому не сладить с Вуоксой,

Иматры - не переехать".

Вставил слово Вяйнямёйнен:

"Детские все это сказки,

женского ума приметы!

Ты открой вещей причину,

первородные начала!"

И на это Ёукахайнен

говорит слова такие:

"Все я знаю о синице,

знаю, что синица - птица,

что гадюки - это змеи,

ну а ерш, конечно, рыба.

Первым снадобьем болящим

пена водопадов стала,

бог - наш первый заклинатель,

первый лекарь - сам создатель.

С гор вода взяла начало,

на небе огонь родился,

ржа железо породила,

медь из гор на свет явилась.

Старше всех земель - болота,

из деревьев - ива старше,

из жилищ - шалаш сосновый,

камни всех котлов древнее".

Мудрый, старый Вяйнямёйнен

говорит слова такие:

"Что-нибудь еще ты помнишь

или кончил пустословье?"

Ёукахайнен отвечает:

"Кое-что еще я знаю!

Помню я такое время:

был я пахарем на море,

рыл тогда я рыбам ямы,

поднимал на суше горы,

из камней я делал скалы.

Был шестым я человеком,

был седьмым среди героев

в пору сотворенья мира,

поднимал я небо кверху,

ставил я ему подпоры,

звезды рассыпал по небу".

Говорит тут Вяйнямёйнен:

"Ты уже заврался, парень!

Не видать тебя там было,

где мы вспахивали море,

ямы рыбам вырывали.

И тогда ты не был в деле,

в пору сотворенья мира,

где подпоры поднимали,

рассыпали в небе звезды".

И тогда-то Ёукахайнен

высказал слова такие:

"Если мой не блещет разум -

у меча ума займу я.

Ой ты, старый Вяйнямёйнен,

большеротый песнопевец!

Мы померимся мечами,

полюбуемся на копья!"

Вяйнямёйнен отвечает:

Ты меня не испугаешь

ни мечом, ни разуменьем,

ни копьем и ни коварством.

И, однако, все же, парень,

мериться мечом не стану

никогда с тобой, коварный,

ни за что, трусишка жалкий!"

Ёукахайнен, слыша это,

закусил губу упрямо,

голову нагнул сердито

и сказал слова такие:

"Кто мечи не станет мерить,

остроты их побоится,

тех я несенною силой

превращу в свиные рыла.

Тех героев разбросаю,

в разные места упрячу,

утоплю в навозной куче,

в угол хлева затолкаю".

Вяйнямёйнен рассердился,

рассердившись, устыдился.

Начал песню петь он гневно,

древние повел сказанья.

Пел не детские он песни

и не женские посмешки -

пел напевы он мужские.

Только начал Вяйнямёйнен -

вспенилась вода в озерах,

затряслась земля повсюду,

горы медные качнулись,

скалы надвое распались,

порастрескались утесы.

Песней мудрый Вяйнямёйнен

разветвил дугу лапландца,

на хомут наплел куст ивы,

вербу на гужи поставил.

Сани с золотым сиденьем

стали топляком озерным,

кнут с жемчужной рукояткой