Героический режим. Не для героев (СИ)

Мальчишка не на шутку перепугался, его лицо исказилось, а расширенные от страха глаза наполнились слезами.

— Где Гая?! — рявкнул я ему в лицо. На объяснения у меня не было ни времени, ни сил. И что я, мать вашу, должен объяснять неписю?

— В таверне, — пискнул пацан.

Я осторожно поставил его на землю и поплёлся к таверне. У пострадавшего сразу собралась кучка мальчишек.

Там было шумно и полно народа. Я бесцеремонно отшвырнул с дороги какого-то НПС, продрался через толпу. Гая сидела во главе большого стола. У них здесь что, реальная свадьба? Наверное, мы поторопились с уходом, если сюжет здесь продолжался. Возможно, получили бы пару квестов…

Но сейчас не до этого.

— Герой Дуду! — воскликнул лысый староста, вставая. — Я так рад, что ты посетил нашу свадьбу. Но что с тобой случилось?

Я молча подошёл к столу, наклонился через него, схватил Гаю за плечо и одним движением активировал круг телепортации, надеясь, что он перенесёт меня в базовое поселение. Как-никак базовой для меня теперь была та деревня.

Тошнотворное ощущение длилось краткую долю секунды. Я стоял на площади той деревни, держа Гаю за плечо. Та в свою очередь вцепилась в старосту, а у того в руках была кружка с пивом и наполовину обглоданная куриная ножка.

— Да что?.. — взвыл лысый.

— В таверне, — сказал я, тяжело садясь на землю. — В таверне умирает мой друг.

Гая деловито кивнула и, подобрав длинный подол свадебного платья, бросилась в таверну.

Я тупо сидел на земле, уставившись в одну точку и слушая ругань старосты. Из таверны выбежал Антон. Показав мне сложенные в круг большой и указательный пальцы, он нырнул в портал. Я тяжело перевёл дыхание и лёг на землю. Ругань старика на миг прекратилась, а после возобновилась с утроенной силой. Одним мощным рывком он поднял меня и понёс в таверну, где усадил на скамью.

Через пару минут мимо вновь пробежал Антон, держа в руках большую сумку. Я тупо смотрел, как он снуёт туда-сюда, таща в руках то воду, то полотенца, то жаровню с углями. Ещё через пару минут он подбежал ко мне, забрал тесак и убежал, чтобы вернуться уже надолго. Разлив где-то добытое вино по кружкам, он сунул мне одну. Я благодарно кивнул и вылакал свою до дна.

В этот же момент из комнаты, где спал Костя, послышалось тихое сдавленное мычание. Но сколько в нём было боли…

Антон тихо матерился, ему вторил престарелый жених, а я молча смотрел на догорающие с завтрака в камине угли. На меня напала такая апатия, что хотелось, чтобы вообще больше ничего не происходило, чтобы я сидел и пялился на угли.

Через полчаса всё кончилось. Гая вышла из комнаты, вытирая руки полотенцем. Её свадебное платье было выпачкано в крови и гное.

— Жить будет, — сказала ведьма. Было видно, что она очень довольна собой. — Дадите ему через пару часов ещё одно зелье, а к ночи отвар, я всё оставила. А мы уж, извиняйте, на свадьбу.

— Спасибо огромное, — ответил Антон.

— Поздравляем, — вяло произнёс я.

— Ах, да. — Невеста остановилась передо мной. — Тебе же ещё помочь надо.

Её сухие пальцы легли на мою правую кисть. Я хладнокровно наблюдал за тем, как она её ощупывает. А уже через секунду совсем нехладнокровно визжал от боли. Зато кость встала на место.

— Надеюсь, больше ваши рожи не увижу, — буркнул староста, уходя.

Я молчал, скрипя зубами от боли.

Уходя, старуха усмехнулась. Почему-то я был уверен, что она могла вправить кость чуть аккуратнее.

Кто же придумал таких противных неписей?

Костя очнулся через восемь часов. Я, едва живой после пробежки, в это время слонялся по таверне из угла в угол не в состоянии уснуть, видимо, выброс адреналина во время пробежки и драки был слишком большим. Антон какое-то время тренировался, а после вымутил где-то свитки со сказаниями и уселся за чтение. Именно я и услышал стоны и невнятное мычание, доносящееся из комнаты Константина. Хотя друид сидел ближе, он был слишком увлечён свитком.

Раньше за ним приглядывал исключительно Антон, и мне было жутковато заходить к раненому воину. Ему и так с лицом не везло, как же оно выглядело сейчас…

Плохо выглядело. Очень. Неровно заштопанные рваные раны, так до конца и не спавшая опухоль, ожоги. У Константина мало что осталось от верхней губы, из образовавшейся дыры торчали зубы. Впрочем, рано или поздно даже это зарастёт — от моих шрамов на лице остались лишь тонкие белые рубцы, которые с каждым днём становились всё незаметней. Но даже на это ушло две недели. Да и доживёт ли воин до…

Об этом лучше не думать.

— Как оно? — осторожно спросил я.

Костя что-то прошепелявил. То, что осталось от его лица, выражало муку при каждом движении губ, и воин, замолчав, просто показал мне большой палец опущенный вниз.

— Зато живой.

Невнятный смешок.

— Чего-нибудь хочешь?

Костя ткнул указательным пальцем себе в зубы и пробормотал что-то вроде «уль-уль».

— Пить?

Большой палец, поднятый вверх, вместо ответа. Я пошарил на поясе и вытащил своё последнее зелье здоровья. Лишняя регенерация не помешает. Осторожно, придерживая голову, выпоил его Константину. Напившись, тот снова показал мне большой палец и помахал рукой, давая понять, что хочет остаться один.