Героика. Сага о не очень хороших людях (СИ)

В отдаленном уголке рядом с дверью раздавался шорох катящихся камней. Гранитные обломки сползались друг на друга. Собравшись вместе, они слеплялись, будто куски мягкой глины. Восстановленная в муках скульптура приняла форму сидящей на задних лапах гаргульи. Валявшиеся на земле монеты одна за другой запрыгивали ей прямо в пасть.

Качнулся, распрямляясь, стебель подсолнуха. Жухлые листья налились соком. За один миг на его вершине распустился и созрел новый цветок.

В другой части острова с грохотом закрылись бронзовые ворота. Стоявшие подле них стражи распрямлялись, занимая свои прежние позы. Со звонким щелчком перезарядился механизм, скрытый за личиной-барельефом. Новый диск встал на место старого. За соседней дверью захлопнулся люк в полу.

В затопленной пещере рыбы-удильщики спрыгивали в воду. Их человеческие тела растворялись, оставляя после себя чернильные пятна. Головы, отделившиеся от шей, уплывали на дно, сияя голубыми огоньками.

В зале с колоннами под медным солнцем с шелестом порхали страницы. Собираясь в единую книгу, они издавали хихикающие звуки. На месте сгоревшей обложки возникла новая. Черно-оранжевый череп обвивала кусающая саму себя за хвост гадюка.

Следуя по кругу, лабиринт перезагружал свои ловушки. Залы Испытаний откатывались назад, возвращаясь к своему первоначальному виду. И лишь свежие тела покойников оставались гнить в них как что-то новое.

Глава 2.22

Проторенная дорога тянулась через желтеющее поле. Грязной полосой она убегала вглубь долины, где вилась коричневая нить реки Козлины, и высились плюгавые очертания городка Козель.

Близился вечер, и осоловелое солнце неспешно опускалось к горизонту. Свет его обретал янтарный оттенок, и украшенное обрывками облаков небо в унисон становилось лазурно-синим. Раскиданные по полям стога сена смотрелись крошечными холмами в золотой пустыне. Подул легкий ветерок, и над одним из них материализовалась телепортационная сфера.

Провисев в воздухе несколько секунд, черный пузырь облегченно лопнул. Стиснутые в его недрах люди и нелюди с воплями попадали на мягкое.

Мгновение спустя из стога выкарабкался растрепанный Очкарик. Не долго думая, он начал улепетывать по полю к маячившей вдалеке дороге.

— Стой, гаденыш! — гаркнул ему вслед Маурисио. — Мне без тебя практику не засчитают!

Скатившись на землю, неандерталец бросился вслед за стремительно уменьшающейся фигуркой. Услышав его окрик, Очкарик обернулся и прибавил скорость, вереща от страха, как свинья, сбежавшая из колбасного цеха. Вдвоем они устремились в сторону Козеля и вскоре исчезли из виду.

— Хиггинс! — прошипела Дана, высунув голову из сена. В ее волосах торчали пожелтевшие травинки. — Я поверить не могу, что ты пожертвовал золотом и самоцветами ради... Ради этой вонючей рыбы!!!

— Отстань, женщина, — весело отозвался коротышка. — Тебе таких вещей просто не понять...

Выбравшись из стога, он блаженно улыбался и баюкал сазана на груди, словно младенца. Огромная золотистая рыбина сияла в свете заходящего солнца, и рядом с ней сияла умиротворением физиономия Хиггинса.

Отыскав мистера Пончика, магиня запихала упирающегося тедибира в корзинку. Последняя лишилась в бою своей крышки. Из ее былого содержимого уцелела только поваренная книга.

— Вечереет, — сказала девушка, разглядывая наливающееся небо. — Судя по всему, мы провели на острове больше суток.

— Что планируешь делать, громила? — спросил у Гальдера Хиггинс. — Если хочешь, можешь пойти с нами в Козель.

— Ага, конечно! — саркастично отозвался Скиталец. Оставивший в стогу гигантскую вмятину, он вытаскивал теперь пучки сухой травы из доспехов. — Умертвие приходит в город живых. Представляю, какой там поднимется ажиотаж.

Король задумчиво посмотрел вдаль, где в дымке вздымались горные вершины.

— Я пойду на север, в Серебряные холмы. Хочу отыскать там мою дочь Лиру.

— Ты серьезно? — удивилась Дана. — Прошло двести лет. Тебе сильно повезет, если сумеешь найти ее могилу.

— Пусть будет так. Я хочу знать, что с ней стало...

Вытряхнув сено из лат, Гальдер нацепил слетевшую корону и зашагал по полю к горизонту. Его высокая черная фигура ярко выделялась на фоне осеннего пейзажа.

Обернувшись на Дану и Хиггинса, король весело прокричал им на прощание:

— Счастливо оставаться, говнюки! Я рад, что не убил вас при нашей встрече!

— Прощайте, Ваше величество! — помахала ему вслед Дана. — Мы тоже этому очень рады!

— Знаешь, что я понял? — спросил стоявший рядом с ней коротышка.

— Что?

— Теперь он полностью оправдывает свое прозвище «Скиталец».

Сказав это, он развернулся и пошел в сторону дороги. Обдумав услышанное, Дана равнодушно пожала плечами и направилась следом.

***

— Лорд Роулинг, — обернулся шериф Блаффорд.

Тень встала с лавки и подошла ближе. В вечернем свете она оказалась побитым и исцарапанным Очкариком. Сдвинув очки на макушку, тот скалился в злорадной ухмылке, в которой с последней их встречи стало на пару зубов меньше.

— Вы подтверждаете их слова, Ваша Светлость? — сурово спросил шериф.