Героин из Вьентьяна

Аптекаря бросили в кузов грузовика на мешки с рисом. Его удивляло только то, что он еще был жив. Обычно Ло-Шин не церемонился с предателями. Труонг помнил, как однажды китаец велел отрубить топором голову пятнадцатилетнему мальчишке за то, что тот выдал мелкого торговца опиумом. А его сестру заставил ублажать похотливых гостей в своем доме.

Труонг не мог понять, кто завлек его в эту дьявольскую западню.

Вдруг во дворе началась какая-то суматоха. Его мучители торопливо расступились. Величественно вышел сам Ло-Шин. В белом костюме, сшитом по старой моде, и в пробковом шлеме, прикрывавшем макушку его грушеобразного черепа, он напоминал, скорее, комический персонаж.

Но Труонгу было не до смеха.

– Ло-Шин, – закричал он. – Ло-Шин, мой господин, мой благодетель. Я тебя не предавал, и ты это знаешь.

Один из китайцев бросился вперед и сильно ударил его кулаком по губам. Изо рта аптекаря потекла кровь.

Тем не менее, Труонг продолжал кричать истошным голосом о своей невиновности, перечисляя все услуги, которые он уже оказал могущественному Ло-Шину, и те, которые мог бы оказать в будущем... Китаец слушал с благосклонным видом, как какой-нибудь профессор, одобрявший ответ талантливого ученика. Его маленькие ручки были скрещены на животе. Вообще-то он никогда не испытывал особой симпатии к аптекарю.

Возможно, это объяснялось чувством солидарности со своими соплеменниками из Гоминьдана, погибшими из-за жадности Труонга от ран и малярии.

Когда вьетнамец, наконец, умолк, исчерпав все свои аргументы, Ло-Шин заговорил хорошо поставленным голосом, почти не двигая губами, так, что один лишь Труонг смог уловить смысл его слов.

– Я знаю, что ты невиновен, – сказал он, приветливо улыбаясь. – Поэтому твоя семья может меня не бояться.

У Труонга появилась призрачная надежда, и он весь задрожал.

– Я знал, что ты справедлив, Ло-Шин, – сказал он. – Я буду служить тебе так же верно, как и прежде!

Китаец загадочно улыбнулся.

– Совершенно верно, ты мне еще послужишь.

Труонг внезапно подумал: почему же его не развязывают? Ведь всемогущий китаец признал его невиновность. И он решился задать этот вопрос. Ло-Шин взглянул на него с лукавой улыбкой и подошел еще ближе, так, что его рот находился всего в двадцати сантиметрах от лица аптекаря.

– В твоей жалкой жизни ты предавал всех, кроме меня, – сказал он. – Может быть, в конце концов, меня бы ты тоже предал, если бы я оставил тебе для этого время. Но я оставляю тебе лишь право надеяться.

Труонг ничего не понимал. Ло-Шин говорил, будто...

– Почему меня не развязывают? – спросил он.

– Потому, что ты окажешь мне еще одну услугу. Я никому не сказал, что ты меня не предавал, и ты будешь казнен. Ты окажешь мне этим последнюю услугу. Прощай, Труонг.

Он повернулся к нему спиной, отошел на несколько шагов и что-то сказал своим людям. Он произнес это по-китайски, то есть на языке, который Труонг понимал. То, что он услышал, заставило его онеметь от ужаса... Затем, когда Ло-Шин уже подходил к дому, он завопил:

– Ло-Шин, Ло-Шин, я не хочу умирать, я не сделал тебе ничего плохого.

Не обращая внимания на его вопли, китаец вошел в дом. Его люди залезли в кузов грузовика, где лежал Труонг. Так как пленник продолжал кричать, один из них ударил его со всей силы в висок.

Труонг перестал вопить как раз в тот момент, когда грузовик выезжал на улицу.

Глава 15

«Уоки-токи» лежал на коленях Юболь, и его тихое равномерное потрескивание подбадривало.

Абсолютно ровная местность на севере переходила в линию голубых известковых холмов. Здешние леса уже давно расступились, освободив пространство рисовым полям, и теперь лишь невысокие дамбы, разделявшие их, нарушали монотонность пейзажа этой тропической Голландии.

Малко в сотый раз оглядел окрестности. Никого. На месте встречи решительно никого не было. Юболь тоже смотрела во все глаза. Она сменила свои извечные черные брюки на полотняное мини-платьице. Малко не сумел се отговорить, и она поехала с ним, несмотря на очевидную опасность. Она чувствовала себя ответственной за все, что произошло – ведь с Нго ее связывали дружеские отношения. Было невыносимо жарко и душно. Покрытые пластиком сиденья «фольксвагена» стали липкими, как смола. Турахом остался в километре за ними.

Машина с людьми генерала Хаммуана стояла в укрытии за первыми домами. Была половина четвертого, и время, назначенное для встречи, давно прошло. Юболь смотрела направо, внимательно вглядываясь в рисовое поле. Вдруг она подскочила.

– Смотри!

Кто-то бежал по дамбе прямо на них, но слишком далеко, чтобы разглядеть – мужчина это или женщина.

Малко зарядил пистолет. Они находились на открытом месте, и это уже обеспечивало некоторую безопасность. Он наблюдал за бегущим силуэтом, и ему показалось, что это мужчина. Но бежал он как-то странно, переваливаясь как утка.

Бегущий приблизился, и Малко увидел, что руки его связаны за спиной.