Героини

Часть III ОТРОЧЕСТВО АННЫ-МАРИИ ЭНТУИСТЛ

Глава 23

Из прошлого Греты * Грете является героиня, промокшая до нитки * Заговор писателей девятнадцатого века сорван благодаря немецкому изобретению

Грета служила в «Усадьбе» кухаркой задолго до того, как мама основала пансион. Невозможно было представить себе семейство Энтуистл без Греты. Ее старомодная сдержанность, аккуратность и стремление к совершенству во всем пришлись как нельзя более ко двору. Родилась Грета в бедной баварской деревеньке в 1933 году и, как никто другой, усвоила значение слова «нужда». Она ни разу не израсходовала понапрасну даже щепотки соли. Собирала падалицу и пекла вкуснейшие пироги с яблоками, варила компот. Готовила Грета самозабвенно. С бешеной силой взбивала яйца, ловко рубила мясо остро заточенным ножом. Из ненужных тряпок шила лоскутные одеяла, из старых льняных скатертей вырезала кухонные полотенца, разглаживала их шипящим утюгом, аккуратно складывала и помещала на специальную полку. Грета никогда не сидела без дела. Она даже носки штопала, честное слово! В конце лета я помогала ей собирать чернику, и Грета варила из нее джем по старинному рецепту. Прокипятив ягоды в огромной стальной кастрюле, она откидывала их на марлю, сворачивала и подвешивала на палочках перед камином, и сок часами стекал в глиняный чан. Ее восхищало, что я, в отличие от мамы, проявляю интерес к готовке.

Грету привез из Германии в 1947 году американский солдат. Было ей тогда всего восемнадцать. В течение года после приезда она успела выйти замуж и развестись, никаких других подробностей о ее личной жизни мне разузнать так и не удалось. А бабушку так и вовсе не интересовала история Греты. Просто наняла ее, когда та пришла в 1948 году по объявлению, ища работу кухарки и экономки. С тех самых пор она верой и правдой служила нашей семье. Но главным достоинством Греты был вовсе не кулинарный талант и не умение экономить. Нет, самым главным стала ее помощь маме в общении с самой проблемной героиней и с первым появившимся в доме героем.

Об этой истории, начавшейся летом 1969 года, когда маме едва исполнилось восемнадцать, я узнала постепенно, в течение нескольких лет, из обрывков маминых разговоров с Гретой. Грета жила в «Усадьбе» круглый год, а дед и бабушка Энтуистлы приезжали только на лето да еще на Рождество. Все остальное время они жили у себя в Линкольн-Парке. Как-то в конце июня, в грозовую ночь, Грета завозилась по хозяйству допоздна, гладила скатерти, готовилась к завтрашнему прибытию хозяйки с мужем. За окном сверкали молнии, каждый разряд сопровождали оглушительные раскаты грома. Казалось, что с треском ломаются стволы деревьев. Электричество на мгновение погасло, и это напомнило Грете воздушные налеты союзников. Она инстинктивно бросилась в кладовую, чтобы спрятаться. Несмотря на стальной характер, Грета очень боялась грозы, сразу начинала дрожать как осиновый лист. Она плотно притворила за собой дверь кладовки и глубоко вздохнула, считая, сколько времени проходит между разрядом молнии и раскатом грома. Дед Энтуистл объяснял, что каждая секунда равна одной миле, стало быть, молния ударяла за много миль от дома. Интервалы между ударами молний и раскатами грома росли, и Грета различила в шуме дождя посторонние звуки. Кто-то отчаянно колотил в дверь. Грета выскочила из своего укрытия и бросилась к задней двери.

На пороге, освещаемая фонарем, стояла молодая женщина, промокшая до нитки. Длинная юбка липла к ногам, с волос капала вода прямо на нос. Грета отперла дверь и впустила девушку в дом. Это было вопреки правилам: бабушка Энтуистл строго-настрого запрещала ей впускать в дом посторонних. Но Грета насмотрелась на беженцев и солдат, прятавшихся в лесах Баварии, и не могла отказать человеку, столь отчаянно нуждавшемуся в помощи, даже под угрозой быть уволенной из дома Энтуистлов без выходного пособия.