Героиня мира

— Ты у меня еще пожалеешь. Будь уверена. — Затем он перешел к перечислению отвратительных моих качеств, но экстравагантность его выражений выходила далеко за пределы словаря для начинающих. Тем не менее они повергли меня в дрожь. В конце концов он сказал так: — Между прочим, если тебе хочется, чтобы я проделал дырку в теле старого толстяка Гурца, пожалуйся ему. — И, видя полное мое недоумение, добавил, выражаясь попроще: — Я имею в виду вот что: если ты, паразитка чужого племени, думаешь, будто Гурц помешает мне отплатить тебе по заслугам, я одной рукой расправлюсь с тобой, а другой — с ним.

Когда он легким галопом ускакал на своем коне, кучер бросил на меня исполненный презрения взгляд. О помощи с его стороны и мечтать не приходилось, он уже ясно дал мне это понять.

Экипаж пустился в путь. Ох, зачем я напала на этого зверя? Теперь его не умилостивишь — я поняла, но слишком поздно, что тем самым лишь возбудила его и подстрекнула.

3

Тритарка звали Драхрис. Между его семьей и самим императором — не генералом — существовала родственная связь, впрочем, не прямая. Он был непопулярен и слишком молод для занимаемого поста, но окружающие ни на миг не забывали о его положении в обществе. Даже Длант не стал бы портить с ним отношения. Неуемная дерзость отличала его в бою, он прославился своей отвагой, но вечное стремление лезть на рожон уже стоило жизни трем батальонам. Сам же он мог кинуться очертя голову прямо на стоящих стеной кавалеристов, на жерла заряженных пушек. Он ни разу не получал тяжелых ранений, будто заговоренный. Об успехе, которым он пользовался у женщин, ходили легенды. Говорили, впрочем, что при всей своей галантности он грубо обращается с любовницами. Одни не стеснялись своих синяков, другие стыдливо их прятали. В столице Кронии он сражался на шестнадцати дуэлях и во всех одержал победу, а его противники — мужья, братья или отцы дам — погибли. Однажды он заявил, будто несет освобождение от цепей всем женщинам на свете. Он говорил, что иной раз сражается на дуэли лишь затем, чтобы избавить даму от тупицы-мужа. (Это напомнило мне о его угрозе «проделать дырку» в теле Гурца, если тот вмешается.)

Его светловолосая дама, принцесса из моей страны, слывшая когда-то фавориткой короля, нашла невыносимой саму мысль о разлуке с любовником. Она умолила взять ее с собой, заверив, что ее удобный экипаж, ее великолепная кровать, следовавшая за ней в фургоне, и ее повар, знаток сказочной Восточной кухни, полюбившейся многим кронианцам за время предыдущих военных кампаний, всегда к его услугам.

Вот каков был тритарк Драхрис.

Возможно, будь я старше, знай я получше дороги в этих таинственных краях взрослых, мне удалось бы распознать его намерения, справиться с ним, использовать его или по крайней мере избежать каких-либо столкновений. Разумеется, мне ни на минуту не приходило в голову, что он вожделеет меня. С чего бы — ведь светловолосая лилия так и вьется вокруг него. Он считает меня отвратительной, он сам так сказал, а Гурц вызывает у него презрение.

После удивительной стычки, в которой фигурировал медный поднос, я начала воспринимать все неприятное с мучительной остротой. В тот день вечерние разговоры Гурца раздражали меня чуть ли не до слез, а когда Мельм наконец неожиданно посмотрел на меня с отвращением, я забилась в истерике. Заливаясь слезами, я кричала, что Мельм ненавидит меня, что я больше не могу выносить его неприязни и злобных взглядов. Я оплакивала город. Все смешалось в моей голове, я сама не понимала, что говорю. Гурц неловко и безуспешно успокаивал меня; он говорил, что выбранит Мельма, что Мельм обязан заботиться обо мне. Мельм стоял рядом, уставясь не то вдаль, не то в бесконечность. Естественно, после вялых увещеваний Гурца, питавшего привязанность к Мельму, в ответ на просьбу о снисхождении к моим слабостям, Мельм станет еще хуже относиться ко мне и затаит против меня злобу. Все они против меня.

Оказавшись среди потушенных огней в палатке, на стены которой лагерные костры роняли красные отблески, я отказала своему любовнику в его притязаниях. У меня имелось извинение, и он принял его, проявив неуклюжую тактичность. Я говорила правду. Приближалось время месячных кровотечений, и это повергло меня в крайнюю растерянность, я с ужасом ожидала, когда они начнутся. На этот раз, в отличие от прошлых, меня ожидали трудности, ведь при мне не было ни одной служанки, ни одной женщины, которая могла бы мне помочь или что-то посоветовать. Мне оставалось лишь молиться о том, чтобы мы поскорей достигли какого-нибудь цивилизованного поселения, где нашлось бы все необходимое.

Мне всегда казалось, что Вульмартис, возложившая на женщин это бремя, сыграла с ними злую шутку. А в старинных небылицах говорилось, будто богиня таким образом принимает жертвенную кровь женщин, в то время как мужчины проливают свою кровь в честь Оригоса на полях сражений.