Героиня нашего времени (Том1)

– Леша, Леша! Там Никита, он сюда идет! – орала она во весь голос на бегу. На месте она никого не увидела, только на холме было слышно шуршание в кустах, и тут она услышала… Выстрел? Один, потом второй… Она заткнула уши и снова побежала прочь. На дорожке она увидела Никиту, а тот, слыша выстрелы, бросился в сторону от нее. Может подумал, что стреляет она.

Люба споткнулась, упала, больно ободрала колени и ладони, вскочила и побежала вновь, уже не понимая, куда и от кого. Во тьме парка она разглядела прожектор танцплощадки, и ноги сами понесли ее туда. Сегодня танцплощадка не работала, только, на счастье Любы, Влад курил у забора. Люба из последних сил рванула к нему, но не разглядела решетки забора и влетела в нее, словно птица в оконную сетку.

Влад, заметивший ее, расхохотался и подошел ближе. Люба рыдала и билась в истерике: «Леша, его убили… Он там… А-а…».

– Что случилось? – обратился он к ней уже встревоженно. – Ты упала? Кого убили? Ничего не пойму.

– Он там… Его убили… – еле лепетала Люба.

Влад, теперь не на шутку испуганный, помог ей встать. Потом взял на руки и унес в будку.

– Закрой дверь, закрой! – кричала Люба.

Влад закрыл дверь и выключил на всякий случай прожектор.

– Чай будешь?

Она не могла ответить, ее била дрожь, но она кивнула.

Влад налил сладкий чай, пододвинул к дивану табуретку и поставил тарелку с печеньем.

– Посиди тут. Схожу посмотрю, что там. Я закрою тебя.

Люба не хотела, чтобы он оставлял ее одну, но сказать ничего уже не могла. Влад накинул ей на плечи одеяло, что лежало на краю дивана, и вышел.

Только сейчас Люба разглядела как следует стены и всю обстановку будки. Знакомое, казалось бы, помещение предстало перед ней в каком-то другом свете. В ней был высокий потолок, бетонный пол, прикрытый в центре куском ковролина, а у входа – линолеумом. Тут были два небольших окна почти под потолком, через которые пробивался лунный свет. Кроме дивана тут был стол, две табуретки, пластиковые стулья, составленные один в один, и такой же стол рядом с ними. В другом углу стояли колонки, какие-то коробки, из которых торчали провода, треноги для микрофона и прочее, названий чего она не знала.

Дверь хлопнула. Девушка вздрогнула. Но сразу выдохнула – вошел Влад:

– Вот дела, там кругом менты! Ты что-то видела?

Люба начала бессвязно рассказывать то забегая вперед, то мысленно возвращаясь обратно. Влад ходил туда-сюда, курил, а пепел стряхивал в пепельницу, которую носил в руке.

Через некоторое время она опомнилась и спросила:

– А сколько времени? Мне домой надо…

– Два почти.

– Как два? Уже два часа? Ты шутишь?

– Без пятнадцати, если быть точным.

– Меня мать убьет, я же наказана…

– Пусть молится, что тебя здесь не убили!

Рука

Люба несмело приоткрыла дверь в коммунальную квартиру. Вошла. На кухне горел свет. Она присела и стала расстегивать ремешки босоножек на щиколотках. В дверях кухни появилась фигура матери. Люба вся сжалась от напряжения.

– Ну что… Нашлялась? – тихо, но грозно проговорила мать.

Она направилась к дочери, схватила один из снятых босоножек и принялась колотить Любу, сопровождая это бранными словами и всхлипываниями.

Люба попыталась укрыться от разъяренной матери за свисающими с вешалки плащами и забилась в угол. Мать схватила ее за волосы – за часы ожидания в ней накопилось столько, что теперь она не смогла бы выговорить это спокойно. Дочь умоляла не трогать ее и рыдала от обиды. Она столько натерпелась за сегодня, что не верила, будто это и впрямь происходит с ней. Мать почуяла запах спиртного и больно ударила Любу по щеке:

– Ах ты ж дрянь, ты еще и пьяная! Где ты была, шалава? – мать негодовала все сильнее. Тут из комнаты выскочил отчим и схватил Марию за обе руки:

– Остынь, ты чего, Маш, ты ж ее убьешь! Вернулась живой и невредимой – уже хорошо. Пойдем!

И он с усилием отволок ее.

– Любка, ты что творишь? У нее ж сердце!

Избитая и униженная девчонка еще некоторое время отсиделась в углу, стащила второй босоножек. Потом поднялась, поставила обувь на полку, повесила на место куртки и плащи, которые в борьбе с матерью попадали, и отправилась в сторону ванны. И долго, долго рыдала под струями воды. Она сняла с себя всю одежду и долго топтала ее на дне душевого поддона, словно пытаясь выбить из них не только пыль, которая налипла в битве с Макаром, но и весь вчерашний день. Слезы не давали облегчения, к тому же она волновалась за Алексея – жив ли он? Рука опухла и ныла, мать больно ударила по ней каблуком. Люба повернула кран холодной воды на максимум и подставила руку, стало легче.

Прорыдав, наверное, целый час, она все же пришла в себя. Может из-за ледяной воды, под которой девушка пыталась унять боль в опухшей руке. Она переложила всю одежду в таз, а сама обернулась полотенцем и пошла выпить чаю на кухню в надежде встретить там Алексея.