Героинщики

Я возвращаюсь к Клаудии, она встает со стула, высоко поднимает голову и выходит из комнаты. Шагаю за ней, оглядываюсь на мгновение и вижу, что Кайфолом провожает меня взглядом и показывает большие пальцы, мол, все будет супер, а гитарист жестом показывает, будто перерезает себе горло. Я отворачиваюсь от них и начинаю беспокоиться. Замечаю, как к машине идет еще один парень; она что, хочет секса втроем? Я волнуюсь, потому что слышал, как либеральны во всех сферах голландцы, они позволяют себе все и вся, но потом догадываюсь, что это просто водитель. Мы с ней устраиваемся позади, он садится за руль. И красотка, которая стояла рядом со мной на концерте, ждет певицу на улице и кричит:

- МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ!

Я бы не хотел, чтобы нас видели вместе, но Клаудиа просто отвечает ей:

- Иди на хуй, идиотка.

И мы трогаемся с места. Едем в гостиницу «Кейли». Господи, я нервничаю, как никогда раньше, а потому начинаю болтать, как неистовый, болтать что-то о концерте, как мне понравилась новая версия «The Nightwatchman» с гитарными рифам Даррена Фостера. Она закрывает мне рот и просит:- Ш-ш-ш ... Мне не нравится, когда ты так много говоришь.

Я закрываю рот, и скоро мы оказываемся в «Кейли», швейцар открывает двери нашей машины, и мы заходим в гостиницу. Мы с водителем похожи на обычных пьяниц с улицы, но весь персонал ультравежливый с нами из-за этой женщины. Точно говорю, приди я сюда сам, меня бы даже на порог этого роскошного лобби не пустили. Огромные хрустальные люстры, мраморные колонны, под ногами - бархатный ковер ... Мы проходим под высоким альковом и попадаем к лифту ... О Господи ...

Затем заходим в ее номер. Он просто огромен - в этот номер, типа, можно вместить целых две обычных киркгейтских квартиры. В нем есть гигантская ванная комната. Клаудиа бухается на огромный траходром и поглаживает место рядом с собой, приглашая меня. Я очкую - у меня всегда так с девушками бывает, и хотя никому из ребят я об этом никогда не рассказывал, но у меня уже был секс. Трижды. Будь спокоен, как слон, друг, приказываю себе я, но мои нервы скрутились в тугой клубок. Если мне так сложно с девушками, которые мне искренне нравятся, то это точно завершится катастрофой, ага. А если честно, то Клаудиа мне вообще не нравится, потому что она выбралась из своих узких джинсов и обнажила отвисшие бедра, а я смотрю на ее двойной подбородок и вспоминаю ту обложку альбома снова и снова. Вот что мне интересно: там действительно была изображена Клаудиа Розенберг?

Она достает из кармана какой-то пакетик; Господи - это героин; она высыпает его в фольгу, свернутую в трубку. Ее легкие наполняются дымом, она вся обмякает и расползается по кровати. Предлагает трубку мне, и я не могу удержаться в этой ситуации. Но я так сильно нервничаю, что взрываюсь кашлем, и она надрывно смеется надо мной, но мне похуй, потому что мои конечности становятся тяжелыми и неподвижными, мой страх постепенно исчезает.

Клево.

Никаких нервов.

Я быстренько избавляюсь от одежды и оказываюсь рядом с ней на огромной постели. Она поворачивается ко мне своим пухлым пожилым лицом и говорит, пробегая пальцами по моим соскам так, будто у меня были какие-то особенные манящие сиськи:

- Ты такой милый ...

- Я всегда ... всегда любил ... твою ...

- Ш-ш-ш ... - Опять я чувствую ее палец на своих губах, пока другой рукой она лезет мне в трусы, которые я забыл снять; блядь, как давно у меня не было секса - даже под героином у меня прочно стоит. - У тебя такой длинный, замечательный пенис ... Очень длинный. Не толстый, но очень, очень длинный!

Не толстый ...

Я сразу вспоминаю, что говорил мне Кайфолом, лезу в карман, достаю лубрикант и натираю им свой член. Она снимает трусы, я чувствую какой-то сильный лиственный аромат, но ничего не говорю. Уже понятно, что она долго сидит на героине, так чего бы мне ожидать, что она будет заботиться о личной гигиене? До реабилитации я был точно таким. Но в связи с этим мне приходит мысль: неужели Дженис Джоплин или Билли Холидей жили в том же смраде?

Клаудия начинает стонать:

- Давай ... Давай ... Трахни меня!

- Ладно ... - соглашаюсь я и нависает над ней в миссионерской позе, развожу ей ноги и двигаюсь прямо в жопу.

Она вся вдруг напрягается, чуть глаза не вылезли:

- ЧТО ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ДЕЛАЕШЬ?!

- Я ... типа ... трахаю тебя, - отвечаю я.

Друг, после этого она просто отталкивает меня прочь и хватает за волосы.

- УБИРАЙСЯ ОТСЮДА СЕЙЧАС ЖЕ!

Я вырываюсь из ее рук, оставив у нее в ладони половину шевелюры, и, как в замедленной съемке, поднимаюсь с кровати, потому что обдолбанный, как и она. Пытаюсь найти свои штаны, но никак не могу их натянуть, поэтому все время повторяю:

- Извини, извини меня ... Успокойся!

Она встает, обнаженная ниже пояса, в одной черной футболке, и кричит:

- Ты что, думал, как я уже старая, то можно воспользоваться мной, как туалетом?

- Нет ... Я только думал ...

Она подбегает и хуярит мне кулаком в глаз.