Героинщики

- Но я столько глупостей наделал, Марк! - Кайфолом в порыве внезапной ярости бьет себя по лбу, когда они проходят мимо заднего входа вокзала «Вейверли». - Я так много времени проебал! - говорит он.

Рентона задело за живое, и он отвечает другу со слепым страхом, не давая Кайфолому и слова сказать: - Тебе до меня точно далеко. И ты даже знаешь, о чем я ...

- Ты имеешь в виду Олли Каррена? Мы же договорились ...

- Да хуй с ним, тем мудаком! - язвительно усмехается Рентон. - Он сам во всем виноват, дерьмо расистское! Я ему совсем не сочувствую, этому старому хрену. Я сейчас о Фионе.

С этими словами он вдруг чувствует, как внутри что-то оборвалось.

- Бля, я действительно искренне любил ее, а затем взял и все просрал! Мне нравилось проводить вместе с ней выходные, я даже думал о нашем будущем, - кричит он и смотрит вверх на холм Келтон-хилл, который высится над ними, - она и я, навсегда. И именно это испугало меня ... Именно это, блядь. Когда я вернулся ...

Опухшие глаза Рентона покраснели, но он продолжал:

- Та девушка, о которой я тебе рассказывал, кстати, ну да, с Пейсли, она еще встречалась с моим товарищем ... Мы напились, начали целоваться, и я повел ее вон туда, - указывает он на темный, мрачный холм, когда они вышли на Лейт- стрит. - Наверное, она сама затянула меня именно туда, потому что Фиона, вероятно, рассказала ей, что мы занимались сексом в парке в Восточном Берлине ... Она хотела расстаться с тем моим другом, а мне просто хотелось потрахаться, поэтому я трахнул ее в парке ... девушку своего друга ... Она мне даже не нравилась...

- Держу пари, секс был клевый, - отвечает Кайфолом, стараясь предать своему голосу вопросительную интонацию. В конце концов, он знал все подробности этой истории. Когда-то в наркологическом центре Святого Монана, после того как Рентон заснул, Кайфолом украдкой вытащил из ведра для мусора скомканный лист, исписанный его другом. Его удивила последовательность мыслей Рентона и большое количество деталей; он не понимал, как эти предложения, написанные неразборчивым почерком, могут отражать столько эмоций. Он сохранил эту исповедь, чтобы потом вместе посмеяться над ней, но понял, что сейчас не время признаваться в своем поступке, потому что из груди Рентона начали вырываться гласные рыдания.

Рентон чувствовал себя жалким и несчастным. Он предал Фиону, поэтому он положил отношениям конец. А потом он дважды предал Бисти, он просто не смог бы снова посмотреть когда-нибудь ему в глаза. Ему не было оправдания. Он такой, какой есть - полное дерьмо, он даже думает ничтожно ... тогда он вспомнил слова Тома Карзона: может, он просто перерастет эту привычку.

Он посмотрел на Кайфолома, который шел опустив голову, и ему показалось, что друг понимает все слишком хорошо.

- Что? Что ты сделал? - Рентон останавливается посреди темной улицы и поворачивается лицом к приятелю.

Кайфолом чувствует, что какие-то лишние слова сейчас сорвутся с его губ, но понимает, что имеет прикусить язык. Он выдавливает из себя:- Мэтти ...

- Да хуй с ним.

Кайфолом мысленно поблагодарил Рентона за эту фразу, потому что он чуть не разоблачил себя. «Хорошо, блядь, что он всегда думает только о себе», - подумал он.

- Но ... Я всегда думал, что это именно он настучал на Дженни Андерсон с ее махинациями с пенсией ... этот малый мудак. Я как-то упомянул при нем эту историю, тупо было с моей стороны, но я не рассказывал, только вспомнил мимоходом, - смотрит он жалобно на Рентона одновременно придумывая ложь, более масштабную. – Думаю, это он, сука, донес, Марк.

- Нет ... - отвечает Рентон неуверенно, - даже он не смог бы упасть так низко.

Кайфолом согнулся, потому что почувствовал приступ тошноты. Он собрал в кулак все свои душевные и физические силы, чтобы удержаться на ногах. - Как же мне хуево ...

- Меня тоже. Но, друг, мы уже почти пришли. Надо еще немного потерпеть.

Они уже прошли Элм-Роу и оказались на Монтгомери-стрит. Стоя перед входной дверью, они попытались собраться с мыслями.

- После того, как мы проглотим эти таблетки валиума, - вдруг говорит Кайфолом, и на его глазах появляются слезы, - нам конец. Они - последние. У нас ничего не осталось, Марк. Героин кончился, вообще весь кончился.

Рентона явно тронула такая сильная и абсолютная уверенность друга в близкой смерти. Он был готов зарыдать, когда в его воображении возникает образ Кизбо, который бродит по чужой земле с горящими глазами.

- Ты полностью прав, - говорит Рентон, слегка касаясь плеча товарища, - нам нечего здесь делать.

И они оба смотрят на небо, не в силах войти в дверь к лестнице, полностью истощившись от ужасного ожидания этого холодного множества шагов к своей квартире на верхнем этаже.

Нам нечего здесь делать.