Герольды «Наследия предков»

Известный специалист по геральдике, тайный советник Густав Гейлер, являвшийся одновременно библиотекарем и лектором в одном из имперских министерств, также давал положительную оценку: «Работы господина Кёрнера являются лучшим, что было создано к настоящему времени в данной области». Аналогичным образом звучали отзывы заместителя председателя «Немецкого общества древней истории» Курда Штранца, являвшегося, кроме всего прочего, сотрудником ежеквартального «Журнала гербов, печатей и генеалогии». Он писал: «На вопрос о происхождении гербов древнейшей народной знати, династий и старой аристократии, на который постоянно пытаются ответить многие германисты, Кёрнер дает убедительный ответ. После ознакомления с изложенным материалом не возникает никаких сомнений относительно того, что искусство герольдов надо на самом деле выводить от знания рун, которые использовались также при создании родовых символов и знаков каменотесов. Руны являются германским наследием. Их родство с греческим и римским алфавитами является условным и формальным. Уже давно доказано их нордическое происхождение… Само собой разумеется, обладатели гербов наносили эти руны на свои щиты со знанием дела. Долгое время это знание хранилось герольдами. Во времена Средневековья эти сведения были доступны для всего народа, однако так называемый немецкий гуманизм уничтожил эти знания. По этой причине теория Кёрнера выглядит полностью обоснованной. Она представляет геральдическое искусство в том его виде, когда оно еще не было искажено гуманизмом».

Впрочем, со временем оказалось, что восторги по поводу четырехтомника Кёрнера разделяли отнюдь не все. В частности, его содержание вызвало немалое раздражение у сотрудников эсэсовского исследовательского общества «Наследие предков». С одной стороны, могло показаться, что причиной этого было использование Кёрнером ариософского наследия, в частности теорий Гвидо фон Листа. Однако более убедительным кажется версия о том, что в «Аненэрбэ» посчитали, что исследователь гербов вторгся в компетенцию эсэсовского общества, более того, что на 78-й странице четвертого тома «Справочника по геральдическому искусству» он позволил себе рассуждать об одной из эсэсовских «святынь» — скалах Экстернштайна. Более того, Кёрнер приписал себе «открытие» Ирминсула, который являлся эмблемой «Наследия предков». Он писал о том, что впервые увидел скалы Экстернштайна 30 мая 1928 года и сразу же обратил внимание на барельеф «Снятие с креста», а именно ту ее часть, где под ногами апостола Никодима был изображен некий согнутый с дугу объект. Несмотря на то что и до 1928 года он классифицировался как древняя святыня саксов — Ирминсул, Кёрнер все-таки позволил себе утверждения, что именно он первым сделал это предположение, которое уже позже было воспринято наукой. Принимая во внимание тот факт, что Генрих Гиммлер пытался наложить запрет на любые упоминания об Экстернштайне и об Ирминсуле, нет ничего удивительного в том, что работа Кёрнера была встречена в штыки сотрудниками «Наследия предков».

Глава 4. Возникновение «Аненэрбэ»

Лето 1935 года в Германии не было богато на громкие политические события. Открытие второй и самой крупной на тот момент школы СС, располагавшейся в Брауншвейге, едва ли можно было отнести к таковым. На этом мероприятии из заметных персон Третьего рейха присутствовал только лишь рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Сразу после этого, 1 июля 1935 года, он направился в Берлин, чтобы участвовать в событии, которое и вовсе не освещалось немецкой прессой. Речь шла об основании небольшого культурного учреждения. Зачем это потребовалось рейхсфюреру СС, тем более что культура не входила в его служебные обязанности? Что же это была за структура, ради которой он решил пожертвовать общением с Гитлером, который в указанное время посещал Мюнхен? В тот же день, 1 июля, он присутствовал на учредительном собрании исследовательского общества древней истории «Немецкое наследие предков».