Геростратова слава, или Занимательный бюрократизм

– Что ж вы, бабуся, – говорю, – раз сантехник, так непременно пьющий? Так, что ли? Нехорошо. Устаревшими пережитками живёте. А ведь на дворе-то другая эра. Эра НТРа.

– Дак она, милый, давно в холодильнике стоит. Замерзает. И вылить грех, и место занимает. А самой где уж мне. Уважь ты старуху-то…

– Эх, бабуся! Ладно, давайте. Из почтения к вашим, как говорится, сединам, – говорю. – А как насчёт огурчика солёненького?

– Да у меня, мил человек, для тебя и грибочки найдутся, – так и запорхала старая по кухне.

Бодрый и весёлый, возвращаюсь на пультовую. Опять по радио звучит: «Ордена недаром страна-то нам вручила…» А потом диспетчер докладывает:

– Евгений Поликарпыч, вас давно ждут по адресу: Платяной переулок, дом 32, квартира 51.

Соображаю: Угрюм Мироныч вызывает.

Портфель под мышку, иду.

У Угрюм Мироныча никакого водопровода нет и никакого отопления не имеется. Уж такой оригинал. Он вообще принципиально против всяких технических новшеств. Особенно металлических. Рассказывал, будто на почве грозы. Он и воду-то носит на коромысле в деревянных бадейках от соседей по этажу. Правда, соседи за это норовят слупить с Угрюм Мироныча бутылку-другую в месяц. До скандалов доходит.

Одна слабость у Угрюм Мироныча – это телефон. Естественно, по причине его пластмассовости. А на воде он, хрен старый, экономит, из-за чего унитаз у него постоянно в засоре…

Прихожу. Мироныч – пузо навыкате, подтяжки на голое тело – встречает в дверях.

– Здравствуй, Евгеша, – говорит. – Проходи.

– Не рано ли? – спрашиваю.

– Не рано, не рано. Я, вон, жену отправил к тёще в деревню, чтобы, значит, картошки доброй привезла. А сам сижу – пенсии дожидаюсь. Скучно одному – ведь только через три дня дотащат..

Оставляю в прихожей портфель. Прохожу в комнату. У зеркала причёску поправляю. Тут телефонный звонок. Беру трубку – Васька Шепталов. Оказался дома – на больничный слёг.

– Звонил диспетчеру? – спрашиваю. – Сказал, чтоб оформил вызов на меня? Молодец. Ждём. С Угрюм Миронычем пока вдвоём…

Только положил трубку, опять звонок. Крохоборов меня ищет. У него собака медаль отхватила. На выставке.

– Вызов оформил? – спрашиваю.

Отвечает:

– Из трёх автоматов. Из каждого по два вызова. Годится?

– Годится. Приходи. Пока я да Мироныч.

Угрюм Мироныч на кухне подготовительными работами занят, а я от аппарата отойти не могу. Всё деловые разговоры. Навалились с вызовами. Кой-кого пришлось перенести на другой день. Да ещё с криком, с руганью. Уже и Васька Шепталов пришёл, и Крохоборов с собакой, к столу меня зовут. Васька пива свежего канистру приволок, а тут от связи не оторваться…

Вот так крутишься. Одно хорошо – человек я сдельный. За один вызов меня как специалиста мне причитается 7 рублей 18 копеек. Следовательно за десять – 71 рубль 80 копеек. А за тридцать?.. За тридцать неплохо получается… Правда, после такого рабочего дня приходишь домой – язык на плече. Не зря НТР по-нашему – Нет Тебе Ремонту. И кому пожалуешься? Такова уж наша эра.

А недавно нам сделали сообщение, что в квартиры всех низовых работников коммунального фронта проведут по большой красной кнопке. Нажмёшь её – и чтой-то произойдёт. Что именно – пока неизвестно. Но самое главное, в кулуарах поговаривают, что с введением этих кнопок следует ожидать надбавки до 10 рублей за вызов. Думается, эта мера не только облегчит жизнь трудящегося человека в такое трудное время, но и упростит бухгалтерские операции. Всё-таки и они люди. Так пусть и им работается полегче. Да что там говорить, другой эры нам покамест не светит…

Утюг

Виктор Михайлович Курдюков проглотил утюг. Как это произошло, теперь сказать трудно. То ли газету читал во время обеда, то ли гладил брюки, не отрывая глаз от телевизора. С кем не бывает.

Жена Виктора Михайловича, узнав о случившемся, всплеснула руками:

– Что теперь делать-то будем?

– Попробуем жить с утюгом, – шутливо, не теряя самообладания, отозвался супруг.

– Это понятно. А гладить чем?

– Одолжишь у соседей. Не каждый же день гладишь.

Оказалось, не так-то просто жить, когда в тебе болтается утюг, как батискаф на дне океана.

Ехал как-то Виктор Михайлович в трамвае. Вдруг слышит со стороны симпатичной девушки:

– Искалечить меня хотите? Что там у вас? Утюг что ли?..

– Не скрою, утюг, – произнёс Курдюков, скромно опуская глаза.

– Ценю остроумие. Особенно в такой давке, когда принято огрызаться, – ледяной тон в голосе девушки так и не растаял.

На днях зашёл Виктор Михайлович в универмаг выбрать запонки к новой рубашке. Нагнулся над витриной с ювелирными изделиями и… стекло лопнуло.

– Камни, что ли, за пазухой таскают? – долго потом ворчала продавщица. Хорошо ещё, без милиции обошлось. Всё-таки отдел особый… Ювелирный.

В конце концов и жена взмолилась:

– Виктор, хватит. Иди к врачам. Соседи уже ворчат. Да и бегать к ним, когда свой есть, надоело. И потом, смотри, я ведь из-за тебя вся в синяках хожу…

Пришлось идти к врачам.

Взглянуть на Курдюкова сбежались со всех кабинетов. Всё-таки не каждый день такие пациенты приходят на своих двоих.