Гертруда Мамоновна: ведьмы рулят!

– Маруся, сегодня мы идем к Большой Ба за благословением. Пожелай нам удачи. – Леший скакал по всей комнате, будто маленький мальчик. Подбегал к Герти чмокал ее в щеку и размахивал руками.

– Каждый мой следующий муж сумасшедшее предыдущего. Опять обеспечиваю себе головную боль, которая будет зудеть аж до самого развода, – ворчала Герти, при этом вытирала лицо, после каждого поцелуя сбредившего от счастья жениха.

– Маруся, как долго я ждал, пока твоя сестра наконец-то прозреет и поймет, что любила меня всю свою жизнь. Я всегда верил, что Герти станет миссис Саныч.

– Ребята, я так за вас рада, – опомнилась я. – Поздравляю. Герти, молодец, что решилась. Ура.

– Саныч, все, хватит прыгать как белка по комнате, поехали к Ба. – сказала Герти и потянула обезумевшего лешего к выходу.

– Маруся, надеюсь о твоей свадьбе мы тоже узнаем первыми, – уже выходя из дома, крикнул Саныч.

Я сама не заметила, как сидя на единственной табуретке в палате, пересказала события прошедших двух дней спящему капитану. В какой-то монет мне даже показалось, что он мне улыбается.

– Знаешь, я уже сама не рада, что прихожу к тебе. Чересчур много я позволяю себе о тебе думать. Дошло до того, что недавно видела тебя во сне. Как будто ты заморский принц и плывешь за мной на невероятно красивом корабле. Хотя, как раз на кануне я перечитывала «Алые паруса». Смешно. Вот совсем скоро ты очнешься, отыщешь своею команду, и вновь уплывешь за моря и океаны в поисках приключений. А я погружусь в свои будничные дела. Надо же кому-то следить за желаниями, в Алакане. Герти погрузится вся в заботы о новом муже и забросит работу. Нельзя же все оставлять на белок.

– Маруся, нам пора, концерт уже скоро начнется, Яки уже ждет нас у больницы. Собирайся. – Крикнула мне в дверь Кыся и умчалась навстречу мужу.

– Все сегодня такие нарядные, праздничные. А мне как-то не по себе. Вот был бы ты моим принцем, пошли бы мы вместе на этот концерт, все бы с ума сошли от удивления. «Глянь, Маруся с кавалером. Ой, какой важный. А усы-то усы, знатные какие. И где она его откопала?» – шушукались бы за нашими спинами.

– Маруся, опаздываем, – голос Кыси уже надрывался от нетерпения.

– Пойду, – сказала я. И словно, прибывая в затуманенном состоянии, до сих пор, не понимаю, как, поцеловала пирата в губы.

В зале народу битком, негде приткнуться. Герти заняла наши места заранее, к ней мы и протиснулись сквозь толпу.

– Еле оторвала ее от постели пирата. Твоя сестра сошла с ума, – первое, что заявила Кыся, как только мы сели в кресла.

– Может у тебя настойка есть против ее помешательства? – спросила Герти аптекаршу.

– Есть. Надо откачать пирата. Она в него втюрилась, – со знанием дела заявила Кыся.

– И ничего я не влюбилась. Делать мне больше нечего. И вообще тихо, концерт начинается. В эту секунду я посмотрела на сестру, в ее взгляде читалась растерянность.

Раздался третий звонок, который означал начало концерта. Свет в зале погас, а сцена наоборот окрасилась во все цвета радуги. Раздались первые звуки начинающейся песни, и тут я увидела Константина и свою сестренку. Они пели свою самую знаменитую песню, а я смотрела и думала, как я скучилась по Эсме, по ее лукавому взгляду и волшебному бархатному голосу. Время от времени я все-таки поглядывала на Котю. В эти секунды я думала, что сердце будет ныть от тоски, обиды, но ничего не происходило. А в мыслях возникала лишь картина с невероятно глубинным взглядом голубых глаз, которые мне посчастливилось увидеть только на одно мгновение. Откуда-то потекли слезы, я постаралась незаметно смахнуть их рукой, но Герти пристально за мной следила:

– Маруся, прекрати. Я так надеялась, что у тебя все прошло. Что же мне еще придумать? Неужели тебе ни капельки не нравиться этот пират? Ты так увлеклась, ухаживая за ним. Видимо, этот проклятый ведун Котя, тебя заколдовал.

Пока Герти все это мне нашептывала на ухо, мои всхлипывания переросли в рыдания.

– Маруся, успокойся, я пока не умерла, – завелась Герти. – Смотри, этот павлин уже заметил со сцены, что ты опять не в себе.

– Герти, мне все равно. И не из-за него я плачу. Он, на самом деле, пустой какой-то. Даже поет без души. Я по Эсме соскучилась, – в перерывах между всхлипами, смогла я сказать.

– Ну и дура же ты. Надо бы сегодня напиться.

Последняя песня была посвящена Новому году, все ее знали и подпевали дуэту. Как вдруг на сцену выбежала белка и закричала:

– Саныч, Дед Мороз летит.

– Белка подхватила белую горячку, – крикнул кто-то из зала.

– Да, нет же, летит на самом деле, – вдруг подтвердил вошедший только что в зал Зоркий Ворон, – я сам видел.

Только прозвучали слова блюстителя нашего порядка, как все, кто был в зале ломанулись к выходу. Крик стоял жуткий, пока не открылись все запасные выходы. Весь Алакан высыпал на улицу ночного города: на фоне полной луны в невероятно живописных санях прямо на нас летел в самой знаменитой упряжке мира сам Святой Николай.

– С наступающим, – прокричал нам дедушка, закутанный в красную шубу. – Счастливого вам всем нового года, и да прибудет с вами волшебство.