Герцог грозового мира (СИ)

Из-за всего этого Мальс не скучал ни одного дня в госпитале, а шутки и разговоры отвлекали от тягостных мыслей о Раль, о Кее, о всех его жертвах. Побежденный Бьюкенен Аймалдэн не собирался отпускать своего убийцу: сколько уже раз последний со стоном просыпался от кошмаров, в которых его или Раль медленно мучили, прежде чем убить. И потом несколько часов приходил в себя — давала знать обостренная чувствительность к снам. Эвальд болезненно хмурился, выясняя у него детали кошмаров, и постоянно расспрашивал Виррена о том, как бороться с ними. В дело шли разные травяные настойки и даже уколы, от которых Хора начинало мутить. В конце концов Хемена, несколько раз его навестившая, принесла какой-то особый чай из горных цветов, и он смог отогнать почти все дурные сны.

В первые две недели у Хора были моменты, когда он мог просто лежать и думать, впитывая ушами весь окружающий мир, а глазами — лишь боль и темноту плотной повязки. И тогда снова и снова в памяти проносились все недавние события. Уже без ужаса, с отстраненностью пересматривая последний свой разговор с Кеем, Мальс вдруг столкнулся с необычайно странным ощущением, словно бы смотрел в кривое зеркало, которое, искажая детали, верно передавало суть. В замутненных безумием словах Бьюкенена Аймалдэна звучали отголоски позиции самого Хора, его беседы с адмиралом Иушнице незадолго до гибели последнего.

Кей ошибался, плутал в своем сумасшествии отвергнутого человека, непризнанного гения науки, господина чужих судеб, палача, кладущего кровавые жертвы на алтарь будущего счастья. Он — вольно или невольно — лгал, когда уверял Мальса в ночь смерти Виорди, что служил ради людей. Нет, Бьюкенен Аймалдэн старался только ради себя. Лечил — потому что он, талантливый и образованный лекарь, должен был хранить жизнь каждого больного, а вместе с этим — свою репутацию и самолюбие.

Кею нравилось ощущать себя хозяином чужих жизней, и он играл в справедливость, подбирая жертв с пороками, хотя за пороки следовало бы истребить половину человечества, и все же она жила, а кто-то даже поднимался от страстей к высотам духа. Бьюкенен убивал, потому что хотел убивать, мучил, потому что хотел мучить, исцелял, потому что гордился своим призванием, но гордился той гордыней, которая толкала его к пропасти. Не имевший настоящей семьи, отвергнувший даже брата и сестру, выполняющий обязанности словно бы отдельно от всех, кого он мог любить, кроме самого себя?

Но Хора пугала их внезапно обнаружившаяся схожесть. Кей проповедовал то же, что когда-то обсуждали они с Иушнице: достойный человек способен выходить за границы закона и морали, если это несет пользу остальным. Мальс помнил, что говорил он сам на эту тему. «Закон нужен людям, которые не умеют выстраивать себе рамки». «Или выстраивают их неправильно», — добавил тогда адмирал. Фраза показалась лишь выпадом, однако потом Хор увидел Кея. Умного, талантливого человека, который свернул не на тот путь, но до самой смерти не мог и помыслить, что в чем-то ошибался.

Месяц назад Мальс считал, что идет по абсолютно верной дороге, сейчас же проснулись сомнения — буквально во всем. Допустим, достойный человек ради достойных целей может преступить границы, но попробуй ещё ответить: а достойный ли ты человек? И чем станет ответ — превозношением, близостью к правде, подменой действительного желаемым? А цели? Стоят ли они потраченных средств — чьих-то слез, чьей-то бессильной злости? Собственного если не падения, то постепенного движения вниз?

Мальс осознавал, что подобные сомнения с ним надолго. Что ж… пожалуй, это было правильно.

Приходил и Байонис — со строгой периодичностью в два раза за неделю, рассказывал новости, общался с Эвальдом по поводу его обязанностей, которые надлежало выполнять именно сейчас, но натыкался на упрямство и прямой посыл подальше. Весь госпиталь, подкупленный затеями наследника Мистералей, мог подтвердить, что тому необходимо «продолжать лечение». В конце концов Маршал согласился с тем, что дела подождут, а в следующий свой визит принес шахматы.

Эвальд моментально загорелся, а вслед за ним — и половина гостей палаты. Пошли турниры, жаркие баталии и не менее жаркие обсуждения. К тому времени Хор уже снял повязку, поэтому принимал во всем активное участие. Заглядывал на пару партий и Тэйр Аймалдэн, тоже оказавшийся любителем древней игры. Мальс успел познакомиться со многими пациентами, однако близкой дружбы ни с кем не завел. Он оставался верен сдержанности и сейчас, а потому все гости палаты сосредотачивались на Эвальде и друг друге, в то время как Хор слушал. Он знал их — они практически не знали его.

Перед выпиской Байонис явился с вестями уже касательно той идеи, которую они разворачивали в Грозовом Мире. Пока что её решили опробовать лишь там. Уже назначили Герцога, никому не известного представителя Тиргирхольдов, работавшего на оккупированной территории даже в годы войны. Знание региона, очень сильный дар и политический опыт стали причиной этого выбора, как говорил Маршал, но Хор имя Герцога Грозового Мира слышал впервые.