Герцог и служанка

— О нет! Это портниха! Бекки будет сердиться. — Она посмотрела на Гаррета: — Мне надо бежать, ты не против?

— Нет, конечно. — Он помедлил. — Я лучше пойду обычным шагом.

Она кивнула и часто заморгала. Потом отвернулась и со всех ног побежала к дому, на ходу убеждая себя, что в глазах щиплет исключительно от холодного ветра.

Гаррет смотрел ей вслед. Гибкая и быстрая, как газель, она промчалась по дорожке через сад и исчезла в доме.

Что же делать? Как разрешить этот вопрос? Он хотел Кейт, но понятия не имел, как ее завоевать.

Оберегать ее репутацию, изображая равнодушие, долго не удастся. Несколько ночей назад Ребекка видела, как он болтался у двери Кейт. Понятное дело, вскоре все домочадцы будут знать, кто занимает его мысли, потому что когда он не спит, то каждую минуту думает о ней. Это делает его неосторожным. Значит, ее репутация в опасности.

Надо жениться. Эта мысль вспыхнула в его сознании и замерла, терпеливо ожидая принятия. Впервые в жизни он не отогнал ее сразу.

Он откладывал этот вопрос, потому что люди сочли бы это слишком поспешным после развода, к тому же у него еще осталось незаконченное дело в Бельгии. Но по сравнению с его привязанностью к Кейт, с его потребностью защитить ее это не имело значения. Он должен жениться на ней, и как можно скорее. Другого выбора нет.

Он не станет позорить ее, и мысль о том, чтобы сделать ее несчастной, была ему отвратительна. Ему неприятно было думать о том, что она считает свою жизнь напрасной и думает, что недостойна брака ни с одним мужчиной, тем более с ним.

Она не знала себе цены, не понимала, что это он ее недостоин.

Все скажут, что слишком мало времени прошло после его возвращения домой, после развода, после смерти Фиска. Свет станет осуждать его за такое поспешное решение. Но ему плевать, кто там что подумает. Мысль о женитьбе на Кейт доставляла ему невероятное удовольствие.

Его любовница. Его жена. Возможно, когда-нибудь мать его детей.

Он будет ухаживать за ней со всей душой, днем и ночью, без устали. Она поймет, что они созданы друг для друга.

Через пропасть, разделившую их, он выстроит самый крепкий, самый надежный, самый совершенный мост в истории человечества. Он попросит Кейт стать его женой. И если она примет его предложение, он до конца жизни будет показывать ей, как много она для него значит. Как она ценна для него. Что она спасла его, во многих смыслах этого слова.

В прихожей его встретил дворецкий, с непроницаемым, как всегда, лицом.

— Хорошо прогулялись, ваша светлость?

— Очень хорошо, Дженкинс.

— Прекрасно. — Дженкинс взял у него перчатки. — Сэр, к вам гости.

Гаррет, расстегивавший сюртук, замер и удивленно посмотрел на Дженкинса:

— Кто?

— Она представилась как мадам Жоэль Мартин, ваша светлость. Она ожидает вас в гостиной.

Гаррет содрогнулся всем телом и, прилагая все усилия, чтобы устоять на ногах, оперся рукой о стену.

Жоэль Мартин. Господи помилуй.

Глава 16

Гаррет распахнул двери гостиной. Жоэль стояла у окна. Светлые локоны, уложенные в высокую прическу, с несколькими завитыми прядями, спадающими на спину, сияли золотом в солнечных лучах, струившихся сквозь широкие окна.

Она медленно повернулась к нему, и у Гаррета пересохло во рту.

Жоэль была беременна, и до родов оставалось, судя по всему, совсем недолго. На ней было желтое платье, распитое по подолу белыми розочками, и жакет в тон с единственной крупной пуговицей в форме цветка. Под пуговицей полы жакета расходились, открывая огромный живот.

Что она тут делает, когда ей следует в уединении дожидаться родов?

Гаррет знал ответ на этот вопрос. По крайней мере, какая-то его часть знала, хотя другая рьяно протестовала, даже тогда, когда мозг лихорадочно производил вычисления. В последний раз он спал с ней… в начале марта.

Почти восемь месяцев назад.

— Гаррет, — произнесла она низким, бархатным голосом, в котором отчетливо слышался французский акцент. То, как она произносила его имя, с раскатистым французским «р», растягивая последний слог, всегда казалось ему удивительно чувственным. Его страшно возбуждал тембр ее голоса в сочетании с французским акцентом. Однако в этот самый момент он был слишком напряжен и шокирован, чтобы реагировать привычным образом.

— Где… как… — Он умолк.

Она осторожно шагнула к нему.

— Я… знала, что надо тебя найти. — Она указала на свой живот.

Гаррет поймал себя на том, что не может отвести от него взгляда.

— Это твой ребенок.

Гаррет пытался найти подходящие слова, но на ум ничего не шло.

— Отец вышвырнул меня из дома, — прошептала она и обняла живот. На глаза ее навернулись слезы. — Мне некуда больше идти.