Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

В семье Черчиллей, однако, полагали, что их сын, на которого они возлагали огромные надежды, относится к будущему браку недостаточно серьезно. Во-первых, девушка бедна. Во-вторых, она считалась «странным созданием», а ее мать полусумасшедшей. Родители Джона настаивали, чтобы он оставил чувства в покое и женился на Кэтрин Сэдли, единственной дочери сэра Чарльза Сэдли, одного из богатейших и влиятельнейших людей Англии. Кэтрин была излишне бледна и стройна, но умна — этим качеством объясняли тот факт, что она не упустила возможности в один прекрасный момент оказаться в постели герцога Йоркского. Черчилли рассуждали: раз сын делил фаворитку с королем Карлом, что ему препятствует жениться на Кэтрин? Джон отвечал на это: «Любовь, и только любовь», — но Сара не могла игнорировать мнение родителей своего возлюбленного.

Однажды Куртен наблюдал в Уайтхолле, как мисс Дженнингс «больше плакала, чем танцевала», и докладывал в Париж, что на Черчилля постоянно давит отец с тем, чтобы он женился на богатой девушке, и что Черчилль бросил герцогиню Кливленд, «обобрав» ее на 100 тысяч ливров (7000 фунтов стерлингов). После этого герцогиня уехала во Францию.

Нельзя сказать, что Джон рисковал, идя на разрыв с влиятельной герцогиней. Барбара не отличалась постоянством, легко завязывала и рвала отношения сразу с несколькими любовниками. В ноябре 1676 года она поехала в Париж не столько потому, чтобы «проветриться» после разрыва с молодым Черчиллем, сколько из-за желания встретиться со своими неизменными поклонниками, среди которых числился известный своими амурными похождениями парижский архиепископ Франсуа Арле де Шамвалон. Но Франсуа в тот момент был «занят» чувствительной мадам де Севинье, и Барбара оказалась в постели английского посла во Франции Ральфа Монтегю.

В какой-то момент Саре показалось, что все кончено. Но Черчилль продолжал атаковать ее письмами: «Вы не можете вообразить, что значите для меня. Вы для меня как воздух, как хлеб насущный… Герцогиня устраивает сегодня новую игру в мяч, затем будут танцы. Буду безмерно счастлив встретить вас там и поговорить с вами». — «Что касается встречи с вами, — отвечала Сара, — то ни приватно, ни на публике я не желаю вас видеть. Для меня вы фалыпивейшее создание на земле. Я очень поздно осознала свою ошибку». — «Это вы ошибаетесь, — писал в запальчивости Джон, — когда полагаете, что я люблю прежде всего самого себя». Сара была неумолима: «Я перечитала все ваши письма, и если вы думаете, что терпеливы со мной, то я так совсем не считаю». Одно время Черчилль находился на грани отчаяния: «Прошлой ночью мне было так худо, что, казалось, я умираю…»

Наконец, Сара сдалась, ее самолюбие было удовлетворено. Возможно, на это решение повлияло покровительство «второй» герцогини Йоркской Марии Моденской, вышедшей замуж за брата короля в 1672 году (Анна Хайд умерла годом раньше). Мария специально устраивала так, чтобы Джон и Сара встречались. Еще их отношения одобрял грум спальни короля, впоследствии сделавший блестящую политическую карьеру, Сидней Годолфин. Он был верным другом Черчилля до конца своей жизни, а фрейлина Екатерины Браганца мисс Блэг, на которой он женился в 1675 году, — подругой Сары.

Битва за любовь закончилась, проблема была решена. Предположительно Джон и Сара заключили брак в Сент-Джеймсской церкви в присутствии Марии Моденской в конце зимы 1678 года. Ни отсутствие состояния, ни сопротивление Черчиллей не помешали их союзу. Сэр Уинстон, правда, долго сокрушался, что Сара не имеет приданого.

Свадьба была скромной — на нее были потрачена сумма, равная ежегодному доходу Черчилля. Молодые супруги составили идеальную пару: оба были умны и стремились к вершинам власти. Между ними установились исключительно близкие духовно-интеллектуальные отношения, что с годами скрепляло брачные узы. Сара стала лучшим советником Джона Черчилля, который отзывался о ней как о «величайшей деловой женщине». Она активно и по большей части с положительным эффектом влияла на политику, долгое время будучи самой близкой подругой Анны Стюарт, ставшей королевой Англии в 1702 году.

Во время третьей англо-голландской войны и одновременно второй по счету войны Людовика XIV в Нидерландах на Альбионе было неспокойно. Собравшийся в феврале 1673 года парламент выразил недовольство войной против протестантской республики, в которой их король выступал не как защитник английской торговли, а как лакей французского монарха. Неприязнь, которую испытывали англичане по отношению к Франции и к ее растущей гегемонии в Европе, была сильнее, чем негодование по поводу побед голландцев на море. По Лондону гуляли слухи, что французы подкупили короля и его министров. Секретная статья Дуврского договора не разглашалась, но, похоже, что в 1673 году Арлингтон поделился этим секретом с Эшли-Купером, годом раньше ставшим графом Шефтсбери; ныне граф возглавлял оппозицию, непримиримо критиковавшую политику короля.