Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

Разумеется, Джона нельзя сравнивать с братьями по статусу и размаху деятельности. Скоро он вынужден был переключиться с проблемы формирования армии на реальные военные действия. К лету 1689 года Вильгельм III столкнулся с опасностью, грозящей с двух сторон. Еще когда он готовился к коронации, пришли плохие новости: Яков высадился в Кинсале, и почти вся Ирландия объята восстанием. Одновременно французы послали к границам Фландрии огромную армию. Возможно, не случайно на коронации Вильгельм даровал Черчиллю титул графа Мальборо.

Король отправился в Ирландию, а Мальборо получил приказ отбыть в Нидерланды и соединиться с армией старого голландского генерала принца Вальдека. Под командованием Джона находились 2 гвардейских и 11 пехотных полков общей численностью 7000 человек. По мнению тех, кто видел, как эти формирования покидали Англию, они оставляли желать лучшего: это были «плохо оплачиваемые офицеры, необразованные капитаны и худо одетые, недисциплинированные солдаты». Однако скоро усилиями Мальборо эти полки стали лучшими в армии Вальдека.

Первое столкновение с французами произошло в нескольких милях к югу от Шарлеруа. Когда французская гвардия сделала попытку пробиться к городу, голландский генерал Слангенберг атаковал один ее фланг, а Мальборо другой. Французы отошли назад, потеряв 2000 всадников. После сражения Вальдек заявил, что «англичане совершили чудо, а граф Мальборо, несомненно, один из наиболее галантных людей, которых я знаю». Надо сказать, обхождение Джона окружающие подчеркивали всегда и везде, куда бы ни забросила его судьба.

Впрочем, это не помогло предотвратить охлаждение в отношениях с королевской четой. Во многом это было связано с тем, что придворная жизнь при Вильгельме утратила свою прежнюю значимость. Король, человек деловой, предпочитал кабинет дворцовым залам, а Хемптон-Корт в Кенсингтоне — Уайтхоллу. Кстати, словно в ознаменование конца эпохи, Уайтхолл почти целиком сгорел в 1698 году, за исключением одной части — Банкетного дома. Вильгельм отказывался притворяться, будто наложение его рук излечивает золотуху, и приводил в ярость духовенство тем, что по обычаю квакеров не снимал шляпу в церкви. Так уходили в прошлое многие традиции, а основными принципами нового правления стали практицизм и бережливость.

Бурю вызвал денежный вопрос, и в эпицентре ее оказалась Сара. Проблема заключалась в том, сколько должна тратить принцесса Анна на содержание своей семьи и своего двора. Анне представлялись приемлемыми 70 тысяч фунтов в год. Ее поддержала Сара, которая скорее всего первой и назвала эту сумму. Но Вильгельм и королева Мария, которая к сестре Анне относилась прохладно, полагали, что будет вполне достаточно 30 тысяч. Королевская чета была удивлена, когда Анна отказалась получать свое содержание от Вильгельма и настояла, чтобы его определил парламент. Конечно, такой ход ей подсказала Сара, которая тут же принялась обрабатывать тех членов парламента, которые по той или иной причине рады были сделать что-то наперекор королю.

После болезненных дискуссий парламент выделил Анне содержание в 50 тысяч фунтов в год, а королева Мария утвердилась во мнении, что Сара плохо влияет на ее сестру. В придворных кругах эту историю назвали «ссорой между Кокпитом и Кенсингтоном». Анна же в благодарность за поддержку назначила Саре жалованье в 1000 фунтов в год. «Моя дорогая, возлюбленная миссис Фримен (то есть миссис Свободный человек)», — с восхищением называла она ее.

Сара недолюбливала королеву, а после того, как та потребовала сократить две должности при Анне, а Анна вынуждена была этому требованию подчиниться, ее неприязнь переросла во враждебность. Не лучше она относилась и к Вильгельму. В описании он предстает, мягко говоря, не самым приятным человеком: «Получилось так, что блюдо с зеленым горошком, первым в этом году, оказалось перед принцессой. Король, не предложив ей взять хоть немного, подтянул блюдо к себе и съел все сам… Принцесса Анна призналась, когда вернулась домой, что ей так хотелось горошка, что она боялась смотреть на блюдо и все-таки не могла отвести от него глаз. Она тогда как раз собиралась рожать».

В конце августа 1690 года Джон находился в Портсмуте. Его нервы были на пределе, он в очередной раз поссорился с женой. Недавно Сара родила пятого и, как оказалось впоследствии, последнего их ребенка. Она чувствовала себя неважно и требовала к себе особого внимания. В последнем письме к Джону она обвиняла его в отсутствии любви к ней, в том, что он предпочитает ей военные походы. В определенном смысле Сара была права. В высшей степени честолюбивый, Мальборо ставил себя выше других офицеров. Он ощущал превосходство над бедным королем Яковом, кому изменил, и над голландским принцем, которому он помог сесть на трон. Джон чувствовал себя способным совершать великие дела, и ему часто казалось, что время упущено — ведь ему уже стукнуло сорок.