Герцог Мальборо. Человек, полководец, политик

В ноябре Фридрих I заявил, что признает польским королем Станислава Лещинского и заключит с ним оборонительный союз, если Стокгольм пообещает ему территорию между Померанией и Восточной Пруссией и признает его королевское достоинство. Карл готов был пойти на переговоры на этих условиях, но Станислав боялся, что «нация» будет против уступок Пруссии. Поэтому Фридрих получил ответ, что Карл желает компромисса в Польше и соглашения с ним пока заключать не будет. Шведско-прусские переговоры до и после Альтранштедтского мира отразили как неустойчивость позиций Карла XII в Речи Посполитой, так и конкуренцию между Швецией и Пруссией в их претензиях на часть польских земель.

Казалось, шведский король надолго поселился в Саксонии. Европейские политики терялись в догадках, какие планы он вынашивает на следующий год, прекрасно понимая, что от них во многом зависит исход Войны за испанское наследство.

Вопрос, куда направит Карл свою неукротимую энергию, очень беспокоил Мальборо. И герцог решил сам отправиться в Саксонию, поскольку получил известие, будто Торси уже почти добился обещания Карла XII вторгнуться в наследственные владения императора. Переписка Мальборо полна серьезных опасений на сей счет. «Христианский мир может стать жертвой его меча», — писал он Саре. И чтобы этого не произошло, меч следовало направить в иную сторону. Туда, где он может застрять. На восток. На царя Петра.

Но существовал и другой вариант — принять Россию в Великий союз. К весне 1707 года русские уже готовы были отправить на запад 25 тысяч русских воинов при условии, что Англия и Голландия обеспечат России мир со Швецией. Но 19 апреля Уитворт написал Харли из России: «Проблема состоит в том, есть ли хорошие аргументы обязать его (то есть Карла. — Л. И.) принять мир с московитами или лучше найти для него мотивы отправиться в эти отдаленные пустыни, где он не сможет сделать союзникам ничего дурного». Политика Британии здесь отражена наиболее ясно. Уитворт на месте оценил ситуацию и понял, что шведский король, если не погибнет, то основательно застрянет на русских просторах! Таким образом, Мальборо, отправляясь в Саксонию, четко представлял, что ему делать.

Правда, информация о том, что шведский король намерен, словами Мальборо, «вести войну против московитов», просочилась на Альбион уже в конце 1706 года, о чем Джон сообщал имперскому представителю в Гааге графу Зинцендорфу. Хейнсиусу он тогда подробно описал, как прошла аудиенция его послов у Карла и их конфиденциальные переговоры с министром иностранных дел графом Пипером. «Король Швеции будет вести войну против царя. Если это так… мы должны сделать все, чтобы одобрить эту кампанию». А беседуя 27 января 1707 года с пребывавшим тогда в Лондоне графом Вратиславом, герцог заметил: «Король Швеции засыпал нас уверениями, что не сделает ничего плохого Империи, и поэтому Англия будет… учитывать, что его принципиальными целями являются поддержка этой марионетки короля Станислава и решение проблемы с московитами».

До Петра информация доходила медленнее. Об Альтранштедтском договоре и измене Августа он узнал 21 декабря 1706 года — на два дня позже, чем Мальборо. Неделей позже в своей штаб-квартире в Жолкве около Львова он созвал Военный совет. Было решено изводить противника мелкими операциями, но главное — добиваться мира. Миссия Андрея Матвеева в Париж с целью добиться посредничества французов успеха не принесла. У Людовика на Карла были свои виды.

Поэтому Петр направил острие своей дипломатии в Британию, справедливо рассматривая ее как самого влиятельного члена Великого союза.

11 апреля в Гааге Матвеев передал Мальборо письмо с просьбой царя об английском посредничестве. К письму прилагался портрет Петра, усыпанный бриллиантами. Джон принял подарок, хотя и неохотно. Есть сведения, что ему от имени Петра предлагали 50 тысяч талеров серебром и стать владетельным князем в России подобно тому, как он стал князем Империи и получил от Леопольда Миндельхайм. Выбор был неплох — Киев, Владимир или любые территории в Сибири. Но пресловутая алчность Мальборо, о которой столь любили рассуждать его политические противники, здесь никак не проявилась. Впрочем, он знал, что не станет выполнять просьбу Петра, поскольку уже готовился к встрече с Карлом, на которой надеялся подтолкнуть короля идти в Россию. 12 апреля Харли сообщал Робинсону, еще находившемуся у Карла: «Ее величество решила послать герцога Мальборо к королю Швеции». Матвеева, впрочем, герцог обнадежил, обещая, по словам русского посла, «крепко поговорить со шведом», а Петру написал письмо, полное выражений благодарности и намерений представить дело перед королевой в лучшем свете. То были общие, хотя и любезные слова.