Герцог оперативного назначения

– Как, как… Для начала садишься медитировать… Ах вы, засранцы, купили на ровном месте. Рано вам еще знать о таких вещах! Айда купаться.

Пашка, посадив сыновей на плечи, понесся к реке.

Неделю он отдыхал в деревне. Занимался сыновьями, заготовкой сена для буренки Зорьки. Ходили на речку удить рыбу. По вечерам, когда мальчишки убегали играть в футбол или лапту, пил чай из медного самовара с дедом Силантием. Калякали за жизнь, дед был кладезем мудрых мыслей с философским подтекстом.

Но пришла пора прощаться, поджимало время. Обратно в город добрались на электричке – Пашка решил, что негоже лишний раз демонстрировать пацанам портал. Ровно четыре дня Чернота мог позволить себе гостевать у родителей, на пятый день, несмотря на охи-вздохи да уговоры, забрав сыновей, уехал. С дачи порталом добрались на Базу, а затем на планету Хана. Сдав Ивана на руки Беате и подарив супруге всего лишь одну ночь любви, Пашка с младшеньким отправились в столицу.

* * *

Впервые епископ храма Единого Творца Шимон принимал у себя столь высокого гостя – одного из четырех Великих герцогов. Умный Шимон сразу понял, что герцог д’Лоредан явился с какой-то просьбой – недаром два дюжих гвардейца затащили в кабинет звякающий кожаный мешок. Пашка, пренебрегающий условностями этикета, мгновенно перешел к делу.

– Ваше Святейшество, мне необходимы миссионеры. В том месте, куда я отправляюсь с экспедицией, живут язычники, направить их на путь истинный – благое дело.

Дальше беседа приобрела более детальный характер и через час закончилась полным взаимопониманием сторон. Епископ Шимон твердо обещал выделить трех монахов с нужной церковной утварью и иконами. Пашка мотался по столице, что челнок, закупал фургоны с лошадьми, шатры, разные припасы и к вечеру едва шевелил языком от усталости. Мела, войдя в его положение, сильно не докучала, вплоть до последнего дня. Ночью герцог д’Лоредан сломался – во время очередной любовной схватки позорно заснул.

– Выдохся, бедный, – лицемерно вздохнула императрица, заботливо укладывая любовника рядом с собой.

К десяти часам утра у летних гвардейских казарм, находящихся на северной окраине города, выстроилась внушительная колонна – обоз из тысячи фургонов и около трех тысяч всадников. Женщин среди отбывающих не наблюдалось. Провожала экспедицию сама императрица по Пашкиной просьбе. Слишком энергозатратным получился портал-переход. Плац Базы напоминал Красную площадь своей длинной очередью – участники экспедиции получали подъемные. Пятьсот золотых монет давал Орден Хранителей и триста – герцог д’Лоредан. На краю плаца стояло два стола, за одним сидел казначей, за другим – Пашка, позади обоих стояли кожаные мешки с монетой. Воины и ремесленники, получившие такое богатство в руки, отходили в сторону и невольно задумывались о светлом будущем, строя далеко идущие планы. Процедура получения золота по спискам заняла большую часть дня. На Цебус через стационарный портал уходили утром следующего дня. Переход оказался удачным, без потерь. Выйдя из ущелья, Пашка устроил импровизированное собрание. Доведя до сведения присутствующих здешние реалии, в заключение сказал:

– Каждый год в этот день будет открываться переход на Базу, откуда вы можете попасть на родную планету Хана. Никто вас держать насильно не будет, это касается гражданских лиц. Воины обязаны отслужить на Цебусе десять лет. Но имейте в виду, здесь время течет медленнее в пять раз. Кстати, через год все получают дворянство и земельные наделы. Можете строить свои замки, но первым делом – увеличение роста населения. Кроме того, что в обязательном порядке обзаведетесь семьями, вы должны обрюхатить не менее десяти местных амазонок.

По толпе пронесся одобрительный гул.

– Предупреждаю сразу, никакого насилия, иначе виселица с конфискацией. Половина из вас останется в Северном царстве, вторая половина под предводительством герцога д’Мезьера уйдет в Южную империю. Временный лагерь разобьем в ближнем лесу. В Тронхайм выступаем завтра, оставшимся ждать меня.

Колонна, пересекая большое поле, направилась к окраине леса. «Хорошо, что угодили в лето», – подумалось Пашке, покачивающемуся в седле.