Герцог-упрямец

– В таком случае… Сейчас я посмотрю, дома ли ее светлость.

Брентворт ждал в гостиной. Он предполагал, что Клара сейчас дома. Хм… Как странно… Ведь Клара была последней женщиной, на которой мог жениться Страттон. Их семьи давно враждовали, и вот оказалось, что эти двое полюбили друг друга – вопреки всему, – причем их союз представлял собой торжество оптимизма над обязательствами крови и долга. Будучи реалистом, Эрик с самого начала не возлагал слишком больших надежд на долговечность их великой любви, однако они и по сегодняшний день были без ума друг от друга – точно юные влюбленные. Возможно, именно поэтому Страттон даровал своей супруге независимость – весьма необычную даже для герцогини. Впрочем, Клара в любом случае добилась бы этой независимости – иначе просто быть не могло.

Эрику пришлось прождать почти полчаса, но она все же появилась в гостиной.

– Вы застали меня врасплох, Брентворт, и это мой неприемный день, – сообщила герцогиня. – Мне пришлось наспех одеваться ради вас, и потребовалась целая вечность, чтобы привести в порядок волосы. – Ее каштановые волосы были искусно накручены и уложены.

– Возможно, вам следует их обрезать, миледи. Полагаю, короткие локоны причесывать очень просто.

– Милорд, прошу прощения… – Герцогиня бросила на него подозрительный взгляд, словно думала, что он подшучивал над ней.

– Не обращайте внимания, – улыбнулся Эрик. – Вы могли бы не переодеваться и выйти в том, в чем были. Я друг вашей семьи, и нам совсем не обязательно придерживаться этикета.

Последовал еще один подозрительный взгляд.

– Как великодушно с вашей стороны, милорд. Однако же… не очень вежливо встречать гостей в халате.

Эрик снова улыбнулся, а Клара подошла к дивану и пригласила его сесть.

– Сомневаюсь, Брентворт, что это обычный светский визит, поэтому простите, если я спрошу, чего вы хотите.

– Миледи, но почему вы решили, что я чего-то хочу?

– Потому что за все время нашего знакомства вы ни разу не нанесли визит лично мне. Если нет моего мужа, то нет и вас.

Эрик мысленно вздохнул. Да, глупейшая ошибка с его стороны.

– О боже, Брентворт, вы определенно чувствуете себя неуютно. Должно быть, вам что-то очень нужно. Выкладывайте же. И имейте в виду: в вашу пользу говорит то, что вы обратились напрямую ко мне, а не стали уговаривать моего мужа сделать это за вас.

– Буду откровенен, миледи. У меня есть основания думать, что именно вы писали королю относительно мисс Маккаллум.

– Откуда вы знаете?

– От Хевершема.

Брови герцогини приподнялись.

– Значит, мое письмо отдали прямо ему? Что ж, он должник моего отца, тот похлопотал за него в одном деле, когда Хевершем был еще совсем молодым человеком. Так что, полагаю, он все сделает правильно, если сможет.

– Правильно для кого?

– Для мисс Маккаллум, разумеется.

– Так значит, вы знаете о ее прошении?

– Да, но без подробностей. Знаю только, что ей обещали уделить внимание. Речь шла о какой-то проблеме с наследством, но обещание не сдержали. Это постыдно! Короли не смеют лгать в таких вещах.

Эрик промолчал. Было ясно, что обстоятельства этого дела Кларе неизвестны. Но она была женщиной весьма проницательной, так что кое о чем могла догадаться.

– Брентворт, а с чего это вдруг Хевершем стал рассказывать вам об этом?

– Он кое в чем просил моего совета, – ответил Эрик и в общем-то не солгал.

– Что ж, по крайней мере, они наконец-то делают то, что обещали, и разбираются с ее прошением. Надеюсь, вы сумеете помочь. Теперь, когда ее отец умер, бедняжка осталась совсем одна. Пока ей удается прокормиться, давая уроки девочкам, но кто знает, как долго она еще сможет находить эти уроки? Подозреваю, что в конце концов ей придется стать гувернанткой, а это было бы ужасно. – Немного помолчав, герцогиня спросила: – Так с чем же вы все-таки пришли?

– Я должен просить вас об одолжении, миледи, – пробормотал Эрик.

– Брентворт, вы едва не подавились, говоря это. Полагаю, вам крайне редко приходится просить кого-либо об одолжении. Что ж, я вас слушаю.

– Видите ли, я думаю, что для мисс Маккаллум будет лучше, если ее дело станут разбирать негласно, не привлекая к нему внимания.

– Вы имели в виду… лучше для короля?

– Не выйдет ничего хорошего, если все это обернется салонными сплетнями.

– Брентворт, вы что, пришли сюда просить меня в порядке одолжения держать язык за зубами и никому ни о чем не говорить?

– Я бы никогда не позволил себе оскорбить вас намеком на то, что вы сплетничаете. Меня гораздо больше волнует этот ваш журнал.

Сказать, что герцогиня резко выпрямилась и вся обратилась в слух, – значит, ничего не сказать.

– Журнал? – переспросила она. – Но мы не пишем о мелких стычках по поводу наследства. Разве только… Может, вы имеете в виду, что за этим кроется что-то еще? Скандал или что-нибудь в этом роде – в общем, то, что сможет подпитывать сплетни целый год…

– Вряд ли это настолько интересно. Тем не менее я прошу вас в порядке одолжения воздержаться от любых заявлений об этом деле.

Герцогиня поморщилась и проворчала: