Герцогиня

Плащ с глухим, полностью закрывающим лицо и голову, капюшоном. Наручники на сведённые спереди кисти. Завернуть, подхватить на руки — босиком же. Спускаемся по лестнице, на дворе — ночная прохлада, дышать сразу легче. Она доверчиво прижимается. Начинает ластиться. Но… уже пришли. И снова спуск. В подземелье. Хозяйство Ноготка.

Отхожу в сторону, уходя из поля зрения, оставляя её стоять одну посреди пустого коридора. Киваю Ноготку. Сценарий обговорён подробно, Ноготок — весьма аккуратен и исполнителен, но… внимательно наблюдаю.

Ноготок подходит вразвалочку, звучно кашляет, смачно харкает в сторону и… сдёргивает с Ростишки плащ.

— О! Курвина дочка. Лярва соплястая. Мои-то подмастерья жалились — не успели вдоволь по-впихивать да по-засовывать. А тут Воевода такой подарочек…

Ухватив её за наручники, заставляет поднять руки, даже привстать на цыпочки. Поворачивая её перед собой, старательно плотоядно ухмыляется и фальшиво грустит:

— Мелкая. Кости тоненьки, мясцо слабенько. Ненадолго. К утру, поди, всё. Копытца откинешь. Шкурка… ничего. Под опойку сойдёт. Как прислуга наиграется, так и снимем. Ты, грят, нынче на бойне была. Вот и освежуем тёпленькой.

Многообещающе урча, тянет её в сторону, в застенок.

Ноготок палач, а не артист. Со стороны вижу и слышу некоторую… недостоверность. Эмоций бы добавить. Хотя, может так и правильнее — какие эмоции у палача?

* * *

Контрасты. День, проведённый среди забойщиков. Истошное меканье овец, мычание коров, плач телят… Их беспредельный, животный, смертный ужас… Визги, переходящие в предсмертные всхрипы. Когда им горло перерезают. Широкие потоки льющейся, горячей ещё крови с пузырьками заглоченного в последней момент воздуха. Первое сопротивление взрезаемой кожи, сменяющейся её податливостью при продолжении реза. Вываливающиеся, горячие ещё, судорожно вздрагивающие потроха. Скользкие, мокрые. Их надо быстренько вытащить, запустив руку по локоть в чрево только что мекавшей овечки, обрезать, разобрать.

Осторожно: концы битых или рубленных рёбер — острые. Дают веерный след, как от удара волчьей лапы. У меня как-то обе руки по локти были располосованы. Глупый был — разделся по жаре.

Печень — в одну лохань, почки — в другую, сердце, лёгкие — в третью. Противнее всего с кишками: скользкие, разъезжаются в руках. Станут колбасой.

"Кто любит колбасу и политику — не должен интересоваться как они делаются" — общеизвестная истина. От себя добавлю: "кто любит сладкое — не ходите на сахарные заводы".

Пока одни проводят первичную обработку потрохов, другие, быстро-быстро, пока не остыло, свежуют. Как делается шкуродрание — я уже…

Ничего особенного. Все так живут. Обязательный элемент святорусской жизни. Читая летописи, жития или былины необходимо помнить, что все упомянутые персонажи с младенчества были свидетелями и участниками подобных мероприятий. Для всего святорусского народа подобное — праздник. Радостное предвкушение. Вкусный, сытной еды. Пир.

Понятно, что такой жизненный, "с младых ногтей", опыт даёт несколько иное мышление. "Иное" — по сравнению с моими современниками. Для которых колбаса — товар в универмаге. А не — "коровка наша, Белянка-кормилица". Иное отношение к жизни и к смерти. Чтобы жить — нужно убить. Не врага — друга.

"Злые звери — те, кто ест человека. Добрые — кого человек ест сам".

— Белянка-то добрая коровёнка была. Молока много давала. Мы тя, как болесть пришла, еёным молочком-то и выходили. А вот мясцо с её — жестковато. Прежним годом забить надо было.

На всю "Святую Русь" не наберётся и сотни хомнутых особей, которые не имели бы личного опыта участия или, хотя бы, присутствия при забое и разделке скотины. Ростислава из этой экзотической группы. Социальные перегородки, отделяющие аристократок от "жизни народной", обычно более проницаемы.

Теперь и она приобщилась к этому "всенародному празднику". К превращению живого существа в еду. Не чисто святорусская — общечеловеческая радость. Хомнутые потому и превзошли горилл, что кушали животный белок. Да и потом… Народы-веганы — потомства не оставили.

Коллеги! Я уверен, что вы быстро научитесь. И баранов потрошить, и бычину снимать. Без прорезей и прирезей. Если вам дадут для этого время, не пришибут сразу. Очень скоро вы поймёте, что те же операции легко делаются и с человеком. Легче, чем с быком. Полезно потренироваться на свиньях. В силу множества сходных анатомических подробностей.

И вот, когда вы "наловчитесь", "набьёте руку", достигните общепринятого уровня профессионализма "чтобы не стыдно перед людями было" — сравните себя. Нынешнего и изначального, в "точке старта". Вы сильно изменились.

К лучшему или к худшему? — К необходимому.

Ваши прежние современники перестанут вас понимать — у них нет этих необходимостей.

— Я ей брюхо взрезаю, а она пищит. Тоненько так. Ха-ха-ха.

Где и почему тут нужно смеяться — придётся объяснять загодя.

Глава 512