Герцогиня облачного города

Эжен хмыкнул, давая понять, что не убёжден, но спорить ему лень. Они помолчали, но Эжен отчётливо видел по лицу Фабриса, что тот хочет, но никак не решается ему о чём-то сказать.

– Ну, – поторопил он.

– Ты должен иметь в виду, что о том, что я сейчас скажу, не знает пока никто, кроме августа.

Эжен кивнул.

– Сквозь эти стены подслушать нельзя, – сказал он.

– Так вот… – Фабрис наклонился к нему, – принц Рудольф не был казнён, – почти что шёпотом произнёс он.

– Что?.. – переспросил Эжен, который сразу же оценил весь масштаб новости, которую только что узнал. Принц Рудольф должен был погибнуть у буйствующей толпы на глазах – иначе никак. Иначе всегда останутся те, кто будет верить, что он жив, и кто пойдёт против августа с его именем на устах.

– Что слышал, – тихо продолжил Фабрис, – мне доложили как распорядителю дворца, что он найден мёртвым в своей камере. Времени было пять часов утра, меня подняли с постели, мне нужно было одеться, спуститься в подвал… одним словом, вся дорога заняла почти час. До казни оставалось совсем чуть-чуть. Я шёл и думал, что теперь делать: это же скандал. Потом решил, что мы попросту вынесем на площадь его неподвижное тело и обезглавим, люди удивятся, но никто ничего не поймёт, но…

– Но? – Эжен стиснул подлокотники кресла.

– Но когда я добрался до нужного этажа, в камере не было никого. Охранники сказали мне, что глаза Рудольфа смотрели на них, вызывая такой страх, что они поспешили сбросить в реку труп.

– Ты с ума сошёл! И ты не сказал никому?

– Конечно никому! Только августу! Никто больше не должен об этом узнать, Эжен. Я говорю тебе только потому, что давно знаю тебя, и потому что твоя супруга – его супруга. Если Рудольф не умер, если его мёртвое тело вышло из воды и пошло своим путём – весьма велик шанс, что оно направится домой. В Облачный город.

– Или к союзникам на восток.

– Всё может быть. Но я решил, что должен тебя предупредить.

Эжен кивнул.

– Спасибо, – без особого чувства благодарности произнёс он. Куда больше его успокоила бы информация о том, что Рудольф не просто убит, но распилен на части и сожжён.

– Делаю, что могу, – подтвердил Фабрис, отлично понимая, что чувствует в эти мгновения его друг.

– Ну, а теперь, – продолжил он, откидываясь на спинку кресла и навешивая на лицо улыбку, – расскажи мне, как твоя супруга?

Эжен повёл плечом. Он толком не знал пока, что рассказать, да и годы разгульной жизни приучили его держать язык за зубами, когда спрашивали о тех, с кем он спит.

– Вам удалось, – Фабрис демонстративно сцепил руки в замок, – подтвердить свой брак?

– Нам что-то могло помешать? – спросил Эжен, не решивший ещё, как отвечать. Раскрыть сразу, что между ним и Калли ничего не было, означало поставить под удар свой мужской авторитет. Сказать, что брачная ночь прошла хорошо – означало отрезать себе путь к разводу – или, по крайней мере, усложнить его.

– Насколько я успел заметить, невеста холодна как лёд, – хмыкнул Фабрис.

Эжен повёл бровью.

– Нет такого айсберга, который нельзя растопить.

– Ну-ну, – пробормотал Фабрис, – хочу тебя предупредить, Вержиль хочет, чтобы брак был спаян на века.

– Вы с Вержилем ставите меня в идиотское положение, – огрызнулся Эжен, – Если вам так хотелось удостовериться, что у нас всё хорошо – поставили бы ночью в спальне своих людей. А как мне доказать полноценность нашего брака теперь? Что это вообще за идиотский ритуал? Истинная любовь должна быть невинна и чиста! Её не должны омрачать ни кольца, ни крики младенцев, ни прочая ерунда!

– Ты дитя мифов Эллады, – Фабрис пожал плечами, – на севере всё не так.

– Может быть, как-то ещё? Кто вообще придумал этот идиотский брак?

– Для народов севера изначально был характерен очень… иерархизированный уклад семьи, – сказал Фабрис и пригубил кофе, – сложно объяснить… Но это был не столько брак, сколько иерархия отношений, система подчинения. Муж вёл войну и не мог следить за домом. Женщина хранила очаг и управляла семьёй. А муж управлял ей.

– Хочешь сказать, что мне придётся соблюдать ещё кучу идитских традиций – кроме тех, что навязывает мне мой собственный народ?

– Понятия не имею, но думаю, что нет. С тех пор как Облачный город стал впускать к себе чужаков, порядки их довольно сильно изменились, они становятся всё больше похожи на наши. К тому же крепость твоего супруга удерживает перевал, который отделяет настоящих северян от нас. Его обитатели куда цивилизованней остальных. Разве что придётся закрепить брак по их законам ещё раз. Но, может быть, теперь так и не делают уже – мы крайне мало знаем о тех краях.

– Мда… – протянул Эжен и тоже пригубил чашку, но кофе в горло не лез. Он не хотел жениться второй раз.

– Есть ещё кое-что… – продолжил Фабрис и искоса посмотрел на него, – чтобы ты понял, жена стоит намного ниже тебя по статусу. Хотя, конечно, в каждой семье отношения складываются по-своему, но…

– Калли как-то не очень похожа на того, кто готов подчиняться мужу, – Эжен и сам не заметил, что в первый раз назвал супругу по имени, но это получилось у него неожиданно легко, и имя рассыпалось брызгами игристого вина на языке.