Гэсэр

Ствол у дерева серый,
Свечи в желтой листве,
А в стихах о Гэсэре —
Битва в каждой главе.
Нам за ястребом в тучах
Почему б не погнаться,
Родословной могучих
Почему б не заняться?
Так рассказывают старики:
Происшедший из тела Атая —
Из отрубленной левой руки, —
Возмужал, годов не считая,
Укрепился Шэрэм-Мината.
Был таким убийца проклятый:
Он таил в трехсаженном рту
В целых пять четвертей язык.
Непомерно остер и велик
Был один-единственный клык.
Черен был ненавистный лик,
Красных глаз пылали круги —
Страшно было на них смотреть!
Жизнь и радость — его враги,
А в руке — чугунная плеть.
Обитал он в пределах ненастья —
Ближе смерти и дальше счастья.

Это было время, когда
Процветал человеческий род:
Много видел от солнца щедрот,
А болезней не знал никогда.
Изумрудной лоснились травой
Бесконечные поймы-луга
И бессмертного моря прибой
Гулом волн услаждал берега.

В это время чудовище злое,
В чьей руке — чугунная плеть,
Поражение помня былое —
В прежней жизни — и дальше терпеть
Не желая старой обиды,
Порешило: настала пора
Рассчитаться с силой добра!
Гневом, ненавистью объятый,
Завидущий Шэрэм-Мината
Из огромного высунул рта
Длинный, в пять четвертей, язык.
Напоил свой единственный клык
Смертоносным дьявольским зельем,
Повернул ровно тридцать раз
Он круги своих красных глаз,
И, ударив рукой по ущельям,
Своротил он громады гор
И взглянул на земной простор
С лютой злобой и черным весельем.
Порешил он, что месть свою,
Напоенную зельем обид,
На Гэсэра обрушит в бою,
Человеческий род истребит!

Сжал рукою плетку чугунную,
Над землей наклонился юною.
Ближе смерти и дальше счастья,
На погибель цветущим странам,
Захрипел он ветром-бураном,
Залил землю влагой ненастья.
Он печальным сделал удел
Трех тубинских мудрых вождей.
Истреблял он малых детей
На земле, которой владел
Справедливый Абай-Гэсэр, —
Истреблял их, покуда малы,
В сером царстве тумана и мглы.
Жеребенка глотал он живьем,
Чтобы стать не успел он конем.
Ежедневно по сто детей,
Еженощно по сто коней
Истребляло чудовище злое.
На земле погибало живое.
Красной крови потоки текли,
Дым клубился вблизи и вдали,
Черной крови потоки текли,
Мгла душила тело земли.
Поднималась над миром гарь,
Умирали среди смятенья
Люди, звери, птицы растенья —
Все живое, всякая тварь.
В табунах, стадах и отарах
Погибали самые жирные
И сливались в реки всемирные
Слезы юных и слезы старых.

Похвалялось злое отродье,
Поднимая чугунную плеть:
«Увядает земли плодородье,
И на это мне любо смотреть!
Я — безводье, и я — бесплодье,
Я не дам ликовать добру,
Всех детей на земле сожру!
Что ты можешь сделать, Хурмас,
Или ты, Гэсэр, мощный витязь?
Как людей вы спасете сейчас?
Ну-ка, храбрые, отзовитесь!»

Злобный дух, черный бес хохотал,
Проклял небо и землю, бахвал:
«Я всего живущего враг —
Из людей никого не оставлю,
Пусть последний погаснет очаг!
От животных я землю избавлю —
Никого я в живых не оставлю!
Ни людей, ни зверей, ни дорог
Пусть не знает мир необъятный!»
Злобный дух, кровожадный, отвратный,
Так бахвалясь, на землю прилег,
Расстелив потник сыромятный.