Гештальт Метаморф

Девушками всеми фибрами свой души хотела попасть туда, в простой и привычный мир. Казалось, стоит ей выпрыгнуть из окна или позвать на помощь, и кошмар закончится. Но она знала, что это невозможно. По двум причинам. Вспышка пошевелила ногой, и тут же загремела длинная, словно змея, ненавистная цепь. Сколько девушка не пыталась, она так и не смогла снять браслет оков с щиколотки. Кричать так же было бесполезно. Со стороны улицы вообще не видно, что окно открыто, и никто ее не услышит. Если верить Гештальту, а сомневаться в его словах повода не было. В первый же день, после того как девушку посадили на цепь, сталкер подробно объяснил ей, что пытаться бежать не стоит и какое наказание будет ее ожидать. Но она не поверила. Ночью Вспышка попыталась выпрыгнуть из окна, но стоило ей поднести руку к невидимой границе, отделяющей камеру от внешнего мира, как все тело пронзил сильнейший заряд боли. А после сработал якорь-сережка, лишая сознания. В наказание за дерзость остаток ночи и половину следующего дня Вспышка провисела, распятая на стене. Такова была первая причина.

Вторым фактором, удерживающим ее от побега, был страх. Страх самой себя. Сколько бы девушка не отрицала, это не отменяло одного простого факта — с ней что-то не так. Память девушки помутилась. Она более-менее четко помнила свою прежнюю жизнь, хотя некоторые вещи, например, свое собственное имя, вспомнить не могла, как ни старалась. Куда хуже обстояли дела с воспоминаниями о ночи после вечеринки с сокурсниками. Она возвращалась домой довольно поздно и в темном переулке подверглась нападению. Но не людей. Чего-то мерзкого и неведомого. Монстра. Что было после, Вспышка не помнила вовсе. Знала лишь одно — домой в ту ночь она так и не вернулась. Следующий проблеск памяти был связан с душераздирающим видом кровоточащего человеческого тела с выдранными кусками плоти, а также с кровью на ее руках, лице, груди, одежде и непередаваемым привкусом во рту. После увиденного девушку охватила паника и все последующие дни ей владела одна лишь мысль — забиться как можно глубже, как можно дальше, лишь бы никого снова не убить.

От воспоминаний у Вспышки забурчало в животе. Чувства обострились. Казалось, двор, что лежал на пять этажей ниже, внезапно приблизился. До нее стали долетать обрывки негромких разговоров, а также запах. Чудесный, аппетитный аромат молодого, можно сказать, еще молочного мясца, копошащегося внизу. Сглотнув набежавшую слюну, девушка слезла с подоконника и закрыла окно. Кот поднял голову, и, как ей показалось, с удивлением посмотрел на пленницу. Вспышка отправилась на кухню, концентрируясь на спокойствии, гармонии и легкости внутри себя. Нужно избавиться от голода, от этой противоестественной тяги к человеческому мясу и крови. Иначе ей никогда не вернуться обратно, не войти в родительский дом. Иначе она так и проведет остаток жизни на цепи, сначала здесь, а потом в лаборатории неведомого нанимателя охотников. Сосредоточившись на контроле, девушка замерла перед холодильником. Она сильная. Она сможет. Справится. Задушит зверя внутри себя. Разрушит этот кошмар усилием воли и вернется домой, к родителям и друзьям. Выдавив голод, Вспышка уже развернулась и собралась вернуться в комнату, как новый приступ скрутил ее в десять раз сильнее прежнего. Не прошло и секунды, как словно из ниоткуда рядом возник Баюн. Кот уселся на полу, и начал внимательно за ней следить.

— Все в порядке, котик, — сдерживаясь, прохрипела она, — сейчас пройдет.

Бают поморщился с сомнением.

— Сейчас, сейчас, — зашептала Вспышка, — я спокойна, спокойна, я контролирую себя…

Но голод не собирался отступать. Ее сердце забилось быстрей и сильнее, разгоняя кровь по венам. Дыхание участилось. Мысли путались и сбивались. Бросив взгляд на кота, девушка вдруг почувствовала, что еще немного и тот зашипит на нее. Что будет после, она не знала, но Игла советовала не проверять. Отбросив попытки справиться с приступом самостоятельно, Вспышка рванула дверь холодильника и выхватила ледяной стакан полный крови. Свиной крови. Опустошив его залпом, девушка закашлялась. Жидкость была обжигающе ледяной, но голод отступил. Сполоснув стакан в мойке, разбитая и обессиленная коротким противостоянием, Вспышка вернулась в свою комнату.

— Неужели все это правда, — в который раз усомнилась она, зарывшись головой в подушку. — Неужели я обречена до конца своей жизни бороться с голодом и пить свиную кровь. Неужели, сблизившись с кем-то, я буду трепетать не от любви, а от желания сожрать его? Если так, если это единственная реальность, я не хочу в ней жить, — Вспышка расплакалась. Внезапно что-то теплое прижалось к боку, а потом раздалось успокаивающее и громкое, словно включенный пылесос, мурчание. Девушка с удивлением посмотрела на кота, но его мордочка оставалась непроницаемой.