Гештальт-самотерапия. Новые техники личностного роста

Мэри так сильно наказывали в детстве, если она плакала, что в первые месяцы самотерапии единственным способом выражения болезненных эмоций была рвота. К тому времени, когда она научилась плакать, женщина смогла сменить работу и стала получать удовольствие от выходных. Еще довольно долго она отыгрывала старый паттерн Золушки: много работала, испытывая обиду и возмущение из-за поведения неблагодарного начальства. Но теперь, когда ситуация становилась слишком болезненной, она могла уволиться и начать сначала. Через некоторое время она научилась устраивать в гештальт-самотерапии воображаемые встречи с фрустрирующим начальником и менять его роль на роль матери. Она научилась выпускать пар, ломая картонный домик во время обеденного перерыва. Сегодня Мэри развивает свои скрытые способности, о которых никогда не знала, и получает от жизни больше удовольствия. Она осознает свой паттерн Золушки, но у нее больше нет навязчивого стремления отыгрывать его в офисе. Она наслаждается работой и удовлетворена тем, что начальство признает в ней ценного сотрудника.

Мартина часто унижал отец. Мартин вырос с «непереваренной частью» отца: частью личности, которая стремится действовать похожим образом, то есть унижать других людей. Он часто проецирует это желание на окружающих, особенно на людей, имеющих власть. Рано или поздно на любой работе Мартин чувствует себя злым и обиженным, потому что исказил слова начальника и пережил унижение.

Отец Белл был очаровательным обманщиком. Все детство и юность он подводил ее, давая обещания, которые никогда не выполнял. Сегодня Белл работает на человека, чья внешняя душевность скрывает личность эксплуататора. Она неспособна сопротивляться знакомому ей сочетанию качеств в человеке, хотя знает, что ее используют. Несмотря на низкую оплату труда и излишнее давление она усердно трудится. Белл колеблется между крайностями — сильным возмущением и чувством стыда («Я такая простофиля! ») и страстным желанием употребить остатки силы на выход из окончательного кризиса! Она достаточно умна, чтобы понимать происходящее. Но поскольку она никогда не использовала самотерапию для работы с противоречивыми чувствами к отцу, то не в состоянии освободиться от провального паттерна: она не может сопротивляться фигуре отца, чья подкупающая душевность сочетается с качествами хладнокровного эксплуататора.

Выше я описывала, как директор школы для взрослых, в которой я работала, неожиданно оборвал мои занятия вопреки желанию студентов. Когда мистер Б. внезапно объявил о своем решении, я сначала удивилась, потом разозлилась. Гнев преследовал меня несколько недель. И вот наступил день, когда я должна была ему позвонить. Я стала набирать номер, и моя рука задрожала так сильно, что мне трудно было удержать трубку. Мне показалось, что я не испытываю никаких эмоций в данный момент, мне просто хочется есть. Но, взглянув на часы, я поняла, что ела недавно, значит, это признак тревожности. Это был шаг 1 — признание неадекватного чувства. Я положила трубку и перешла к шагу 2 — почувствовать явную эмоцию. Кажется, это был страх. Я чего-то боялась, но не знала чего именно. Шаг 3 — что я чувствовала до этой эмоции? Навязчивый гнев. Шаг 4–0 чем мне это напоминает? Я стала вспоминать все чувства к мистеру Б., с тех пор как познакомилась с ним. Я вспомнила, каким он был добрым и приветливым во время нашей первой беседы, как он настойчиво звал меня на работу со словами: «Судя по вашему стилю, вы прекрасный преподаватель». Я думала, что понравилась ему. Что случилось? Почему сейчас он захотелось избавиться от меня? И о чем мне это напоминает? Неожиданно словно удар колокола прозвенели в моей голове слова: «Папа, я думала, ты любишь меня. Что случилось? » Они касались изменившегося отношения отца, которое меня мучило. Такой нежный в детстве! С каким нетерпением я ждала выходных в детском доме! Я тянулась к нему как к солнцу в период тьмы. А когда я выросла, отец изменился: стал злым и осуждающим. В течение нескольких лет мне казалось, что никакое мое действие не может порадовать его.

Случай с мистером Б. напомнил о том болезненном периоде моей жизни. Моя тревожность и навязчивый гнев скрывали старую печаль и потерю. Я отпустила горечь от вновь ожившего прошлого, вместе с ним ушли тревожность и сильный гнев. Я сумела это преодолеть. Мистер Б. больше не был моим отцом.

Шаг 5, определение паттерна. Иногда без всякого понимания происходящего я веду себя так, будто мужчина, имеющий надо мной власть, является моим отцом. Если сперва он мне симпатизирует, а потом его отношение меняется на противоположное, я скрываю чувство отвержения с помощью гнева и навязчивых мыслей.

Еще один аспект офисного невроза — это наша склонность видеть в коллегах сиблингов. Сотрудники становятся семьей, имеющей все виды привязанности, зависти и ревности, распространенных среди братьев и сестер.