Гештальт-самотерапия. Новые техники личностного роста

Доктор Джекил нашел химическое средство диссоциации, разделения двух своих сторон, и на некоторое время его взлелеянная мечта осуществилась. Но постепенно плохая сторона стала более сильной, неконтролируемой и кровожадной. Доктора Джекила настолько потрясли и ужаснули жестокие поступки мистера Хайда, что он решил остановить процесс и больше никогда не входить в эту роль. Однако было слишком поздно. Его плохая сторона, долго существовавшая вдали от хорошей, стала настолько сильной, что больше не поддавалась его контролю. Невольно в самые неожиданные моменты доктор Джекил превращался в человека, которого ненавидел и боялся, в зверя по имени мистер Хайд.

Меня ужаснула эта история. Я шла тем же путем. Я тоже пыталась разделить две стороны своей личности. Я тоже старательно прятала ту часть себя, которая была жестокой и злой, уподобившейся людям, которые унижали меня в детстве. Я играла роль доктора Джекила — доброго, безгрешного, любящего всех. Временами, особенно в отношениях с моими дочерьми, верх брал мистер Хайд: я их ругала, придиралась к ним, манипулировала ими точно так же, как моя мачеха С. Без самотерапии я бы и дальше пыталась разделять эти две стороны. Можно даже предположить, что в итоге я бы отыграла унижающую и жестокую часть себя, которая похожа на миссис Л., мою первую мачеху с садист-кими наклонностями.

Я вижу повторение трагедии доктора Джекила — мистера Хайда в моих студентах. Приведу несколько примеров.

Бен живет двойной жизнью. Он так удачно разделил две части своей личности, что люди, которые знают только доброго и отзывчивого доктора Джекила, испытывают настоящее потрясение, впервые встретившись с пугающим и унижающим мистером Хайдом.

Алкоголь подобно чудесному препарату доктора Джекила может раскрывать в людях мистера Хайда. Когда Бетси была маленькой, она действительно считала, что у нее две матери. Трезвая мать была заботливой и любящей. Пьяной мать становилась настолько омерзительной и ужасной, что маленькая Бетси начинала плакать и звать «другую» мать.

Некоторые люди настолько преуспевают в разделении своей личности, что буквально доходят до безумия. Лео от-назывался испытывать гнев в любой форме, поэтому превратился в безгрешную, холодную, ригидную, запрограммированную статую. Он настолько хорошо отделил себя от своей злой стороны, что эта часть его личности была способна оживать только при случайных вспышках гнева наподобие психотических припадков.

Сельма не доверяла мягкой отзывчивой стороне своей натуры. Она сознательно культивировала в себе жесткую, холодную личность, чтобы избавиться от чувств беспомощности и уязвимости. Время шло, и она обнаружила, что больше не может контролировать эту жесткую маску. В те моменты, когда Сельма действительно хотела освободить себя, хотела испытывать и выражать нежность, она оставалась бесчувственной в своей броне, отчужденная от других людей и от тепла собственной человечности. Только длительная болезненная самотерапия высвободила мягкую сторону ее натуры из заключения, куда Сельма ее заточила.

В этой книге я ставлю своей целью научить вас интегрировать противоположные части вашей личности.

ВНУТРЕННИЙ КОНФЛИКТ

Эта книга появилась на свет в результате моего травматического и терапевтического опыта работы с доктором Фредериком (Фрицем) Перлзом, основателем гештальт-терапии. Для тех, кто знал Фрица, во фразе «травматический и терапевтический» противоречия нет. Он считал, что задача терапевта состоит в том, чтобы фрустрировать пациента, довести его до отчаяния, терапевтического тупика. В этой точке у последнего появляется смелость проработать ситуацию, начать барахтаться в поисках дна, пока не найдется новый путь.

Много лет назад я поехала институт Исален в Биг-Сур, чтобы принять участие в пятидневном мастер-классе Фрица. Я ехала, дрожа от страха, поскольку слышала ужасные истории о харизматичности этого человека. Мои катастрофические предчувствия, выражаясь языком Фрица, полностью оправдались. Это происходило в те времена, когда он еще не созрел для мягкого стиля работы последних лет. В конце того мастер-класса даже сам Фриц признался, что зашел слишком далеко, был слишком жесток.

Как и у многих невротиков, у меня немедленно сформировался перенос — Фриц стал для меня отцовской фигурой. Я отчаянно жаждала его любви и постоянно получала отказ. Всю неделю я использовала собственные техники самотерапии (см. Приложение I) просто для того, чтобы выжить. Снова и снова, счищая один за другим слои своих чувств к Фрицу, я обнаруживала все более глубоко сокрытые чувства к собственному отцу.

В результате той интенсивной работы я сделала огромный шаг на пути личностного роста. Но еще три года после этого я не осмеливалась посетить его другие гештальт-классы.