Гештальт-терапия. Отношение и Практика атеоретического эмпиризма

Имеющие опыт в упражнении континуума осознанности не могут не заметить, что, как и вообще психологические упражнения, оно иногда бывает законченным и плодотворным, а иногда поверхностным: вереница кажущихся бессмысленными самовыражений, более типичных! для перечисления восприятий: сейчас я смотрю на коврик сейчас я слышу, как проезжает машина и т.д. Так где же чудо? Что же делает акт осознания момента чем-то глубоким, проникновенным?

Я думаю, что к ответу нужно подойти с разных сторон, одной из которых является переживание присутствия, переживание «Я здесь». Бывает, что иногда мы испытываем себя как вещи, а иногда - как человеческие существа. Это может показаться предметом привлекательности, как и восприятие мира в целом: иногда дерево перед нашим домом мало для нас интересно, а иногда мы замечаем всю прелесть его красоты; иногда мир кажется тупым и темным, а иногда он наполнен смыслом (не интеллектуальным, а эмоционально глубоким, что является предметом медита-ционной практики); однако слушатель может быть способен помочь способом, совершенно отличным от обычно культивируемого в практике психотерапии: не через предчувствия, не через усилия понять, а через отношение бытия там самым реальным образом, через усиления, так сказать, густоты своего бытия, с тем, чтобы глубокое молчание смогло привлечь более глубокое общение. Вот упражнение, которое я хочу предложить вам сейчас: упражнение «здесь и теперь», в котором один человек выполняет классическое гештальтное упражнение (к которому я еще добавлю деталей), в то время как другой - слушатель - слушает особым образом.

Позвольте теперь более пространно рассказать о роли обоих, а также о роли третьего участника, который является наблюдателем. Мы будем работать с группами из трех человек в такой последовательности, что у каждого будет по десять минут работы.

Я только что воспользовался словом «работа», весьма известным в словаре Фритца Перлса. Хотя работа с ним (или с другими терапевтами) требует готовности следовать директивам, не быть защищающимся перед лицом болезненных истин, данное упражнение континуума осознанности (базовая гештальтная ситуация) уже является само по себе «работой». Это прежде всего работа внимания. Внимание может быть поверхностным или глубоким, явным или неявным, подавляемым или ритмическим. Это работа смелости и работа по отказу от привычного манипулирования нашего собственного рассудка. Подобно медитации, это может потребовать значительной работы, чтобы войти в состояние умиротворения, когда предпринимаются значительные усилия по неделанию, пока это неделание не перестанет требовать усилий, это работа по следованию с рассудком туда, куда он захочет пойти. Я полагаю, что этот органичный аспект потока переживания не всегда принимается во внимание в практике Гештальта. Думаю, что даже Фритц Перлс под словом «континуум» в выражении «континуум осознанности» имел в виду квазипоэтичность многомерности осознанности и тот факт, что в каждый момент мы можем обратиться к бесчисленно возможным переживаниям: звуков, образов, эмоций, того, что мы делаем, нашего голоса и т.д. Различные поля осознанности не только пересекается в каждый момент так, что каждое из них может поманить нас и повести в определенном направлении; если мы противимся искушению стать активным манипулятором нашего переживания, но верно чувствуем, куда хочет повернуть наше внимание, здесь возникает особый психический поток - интерпретируем ли мы его в значениях формации образа/фона, саморегуляции, или же просто спонтанностью или вдохновением. Такой очень простой акт может потребовать большой смелости, чтобы чтобы подчиниться тому, что происходит. Он требует большого мужества и также покорности; он требует многого, этот акт «открытости переживанию».

Если ты готов рассказать о том, что у тебя не отрепетировано, если ты готов удивиться тому, что сказал, ты можешь выйти из собственного образа. Ты либо выражаешь, либо производишь впечатление. Многое из того, что делается в континууме осознанности, все еще находится в сетях роли, внутри границы не произведения плохого впечатления. Я все это говорю, потому что думаю о том, что происходящее в упражнении такой легкости зависит от твоей степени свободы; зависит от того, чему ты позволяешь проявиться и как ты расцениваешь свои неопределенные потенции. Все зависит от тебя: превратить ли упражнение в тривиальность или в грандиозное событие; все зависит от того, насколько ты открыт и искренен в своем желании работать.