Гёте

   — Вот и всё... Вот, собственно говоря, и всё... За этим, Карл-Август, я и торопился к тебе. А теперь налей мне вина. Уверяю тебя, мне это всё далось очень нелегко...

   — Вот и всё? Ты говоришь, Вольфганг, вот и всё? Нет, дорогой мой! Это ещё далеко не всё. Это ещё только начало, я тебе скажу. Теперь-то уж я обломаю всю эту сволочь! Теперь-то они у меня попляшут! К чертям собачьим всех этих шептунов, всех этих мерзавцев, вознамерившихся развести нас с тобой, лишить меня твоей дружбы и твоей помощи! Ну, я им теперь покажу! Что, съели, господа? Получили? Вам нужен этот дурацкий указ? Пожалуйста! Но Гёте был и останется премьер-министром герцогства Саксен-Веймарского и Эйзенахского, он был и останется великим поэтом Германии, нашей вершиной и нашей национальной гордостью! А вам как судил Господь Бог копошиться в вашем дерьме, так и сидите в нём по уши до скончания своих дней, задыхаясь в собственном зловонии! Коптите небо, обжирайтесь, грызите друг друга, но не мешайте нам дело делать! Не мешайте ему и мне! И можете хоть подохнуть от зависти все до одного, но завтра будет спектакль, будет празднество в честь Иоганна Вольфганга фон Гёте! И всё герцогство будет праздновать этот день!

   — Ваше высочество... Мне, право, очень тяжело сознавать, что из-за меня вам приходится испытывать на себе такое постоянное давление. И мне кажется... Я давно думаю... Может быть, было бы лучше, если бы для равновесия сил в государстве я в дальнейшем сосредоточился бы на таких областях, как культура, наука, искусство...

   — Равновесие?! Да будь оно проклято, это равновесие! Вот оно где у меня сидит, это твоё равновесие! Вот!.. Не равновесие, а перевес сил — вот что нам нужно! Наших с тобой сил! Я и так уже, Вольфганг, чувствую себя опутанным по рукам и ногам какими-то бесчисленными нитями... Не имеющим сил шевельнуть даже пальцем. Как Гулливер... Даже пальцем, Вольфганг! Не говоря уже рукой или ногой. Нет, Вольфганг, не равновесие. Только не равновесие... Медленное, мётодичное накопление сил и потом — удар! Безошибочный, сокрушительный удар с полной отдачей сил и полной гарантией успеха. Вот наша с тобой тактика, вот наша с тобой стратегия, пока Господь Бог нас не разлучит. Вот что нам нужно, Вольфганг! Именно так, и только так мы с тобой когда-нибудь подомнём их всех под себя. А пока... А пока мы ещё слишком слабы с тобой, Вольфганг. Слишком слабы... О, если бы ты знал, как я боялся, что ты в конце концов из каких-то там высших твоих соображений предашь меня! Если бы ты знал, сколько ночей в последнее время я просидел здесь в одиночестве, думая о нас с тобой! Ты понимаешь весь ужас, всю безвыходность моего положения? Я говорю тебе раз, и другой, и третий, что надо подписать, а ты мне каждый раз в ответ одно и то же: «Не надо, это средневековье, это шаг назад...» И я же вижу, что ты действительно искренне не понимаешь ничего! И более того — не хочешь понимать! И я знаю твоё упрямство... А на меня жмут со всех сторон, и чем дальше, тем больше... Средневековье! Как будто я сам не знаю, что это средневековье. Но у нас с тобой сегодня нет другого выхода, Вольфганг! Нет! И ты и я — мы оба сейчас рабы обстоятельств, мы оба должны или отступиться от всего, или подчиниться им... Да, шаг назад! Но за ним последуют два шага вперёд!.. И в итоге хоть один шаг, но вперёд. Вперёд, и только вперёд! Ты же должен это понимать...

   — Я понимаю, Карл-Август... И я глубоко сожалею, что дал тебе повод к таким тягостным подозрениям. Будь уверен, никогда я тебя не предам, Карл-Август. Никогда! Клянусь. Я был и буду твой верный слуга, твой верный помощник во всех твоих благородных замыслах и начинаниях. И до тех пор, пока я тебе нужен, я буду делать всё, что в моих силах, чтобы помочь тебе устроить государство. Я верю в твоё великое будущее, герцог! В твоё, а значит, и в моё...

   — Ну вот и прекрасно, Вольфганг! Вот и прекрасно... Будем считать, что инцидент исчерпан. Полностью исчерпан. А теперь садись. Садись поближе. Должен тебе признаться, Вольфганг, что у меня сейчас настроение напиться. Поможешь, а?.. О Господи, какая же гора с плеч! Какая же гора... Всё, Вольфганг! Начинаем праздновать твой день рождения. С этой минуты и герцогство, и его так называемый повелитель живут только одним — тем днём, который в Книге Судеб отмечен как праздник всех людей на земле. Твоё здоровье, дорогой мой премьер-министр! Твоё здоровье, поэт! Твоё здоровье, мой учитель и друг!

Герцог вскинул свой стакан и стоя, в рост, выпил его до дна, всё выше и выше задирая при этом шею с резко выступившим вперёд кадыком. Гёте последовал его примеру. Осушив стакан, герцог вдруг неожиданно, со всего размаху, шваркнул его об пол так, что осколки, брызнувшие от него, разлетелись по дубовому паркету во все углы. Гёте вздрогнул, но, сейчас же овладев собой, улыбнулся.