Гёте. Жизнь как произведение искусства

Однако и в этой практической жизни есть свои подводные камни, ибо она ведет в самую гущу общественных взаимосвязей. Опыт и намерения, желания и надежды, которые живут в душе отдельного человека, никогда не могут быть выражены в чистом виде. Помимо естественных помех этому препятствуют общественные средства выражения – проходя через них, идеи преломляются, отклоняются, искажаются. В обществе «утеснение» духа вызвано завистью, конкуренцией, недоброжелательством, равнодушием, лихорадочной деятельностью и – на что Гёте обращает особое внимание – разговорами ни о чем.

Меня пугает издавна
Пустая болтовня,
Где ничего не удержать,
Где все стремится убежать,
И страх сетями серыми
Ложится на меня[1598].

С возрастом Гёте воспринимает общество хотя и не исключительно, но все же преимущественно как такую «серую сеть», в которую слишком легко угодить и в результате лишиться самого главного. Позже этот феномен назовут отчуждением. В обществе человек вынужден надевать маску, или, что еще хуже, эту маску ему надевает само общество. В конце концов человек уже не знает, кто он на самом деле. Именно поэтому «в самые прекрасные и радостные переживания всегда протискивается абсурдный ход мирских вещей»[1599].

Такого рода критика общества, безусловно, имеет давнюю традицию, однако примечательно, что неприятие общества со стороны Гёте усиливается в тот исторический момент, когда в результате французской революции общество начинает восприниматься как носитель идеи и истины. На самом высоком философском уровне Гегель (Гёте пригласил его в Йенский университет и поддерживал с ним довольно близкие отношения) закрепил за обществом этот новый высокий статус и тем самым положил начало новому типу философии. До него в философских учениях доминировал простой дуализм: с одной стороны, человек, с другой – бытие, не важно, божественное или природное. Начиная с Гегеля между этими двумя полюсами появляется новый мир – общество и его история. Оно становится абсолютом, вмещающим в себя все полюса и противоположности. Общество, по Гегелю, есть объективный дух. До сих пор оно было просто реальностью, теперь оно становится истиной. Старая метафизика бытия исчезает в этой новой метафизике общества, а старые религиозные установки – вера, любовь и надежда – теперь относятся к обществу и его прогрессу. Свобода возникает благодаря обществу, заявляет гегелевский дух времени. Между тем Гёте считает необходимым защищать от общества свою свободу. Лучшие мысли, пишет он однажды Мейеру, «замутняются, искажаются и коверкаются настоящим моментом, веком, местом и прочими особенностями»[1600]. Стало быть, он видит в обществе силу, лишающую человека лучшего, что у него есть.

Гёте, впрочем, не жалуется, а готов действовать вопреки обстоятельствам, настолько он уверен в созидательных возможностях своей личности. В «Кроткие ксении» он включает следующее четверостишие:

Что ж, набрасывайте сети,
Удушая все живое!
Мне чужды уловки эти:
Жизнь и так всегда со мною[1601].

Итак, Гёте считает необходимым противостоять обществу, оберегая правду своей жизни, – очевидно, что в обществе, ограничивающем, искажающем и опошляющем любую мысль, он видит один из аспектов того «утеснения», в котором, согласно его критике Плотина, пребывают «животворящие» начала. Его готовность и жажда активной деятельности, желание вмешиваться в общественные дела и откликаться на внешние события не противоречат такому пониманию. По долгу службы он также берет на себя многочисленные общественные и политические обязательства. При всей своей склонности к созерцанию он в то же время обладает энергичным, деятельным характером. «Потребность моей натуры, – писал он Кнебелю после нескольких лет жизни в Веймаре, – принуждает меня к самой разнообразной деятельности, и окажись я в хоть в самом захолустье или на безлюдном острове, я и там должен был бы найти себе занятие, просто чтобы жить»[1602].