Геункаон: Качаясь над цепями

Алекс отчётливо прочувствовал, как в его сторону с разных сторон движутся какие-то существа. Куда бежать? Где спрятаться? Они неумолимо приближались, не оставляя путей для отхода. В потолке зияла широкая трещина, сквозь которую задувал прохладный ветерок. Алекс подтянулся на руках до торчавшего в стене выступа, затем, цепко хватаясь за щели в кладке, поднялся к потолку. Он на удивление легко смог зацепиться за край разлома и, перебирая руками, добраться до самой широкой его части. Закинув обе ноги в дыру, он упёрся ими в края трещины, тело выгнулось и рывком выпрямилось уже по ту сторону разлома.

Алекс стоял, широко расставив ноги, поражаясь невозможности своего манёвра. Тело лихорадочно сотрясалось. Казалось, все силы ушли в этот немыслимый рывок. Он лёг на бок рядом с дырой. Каждый вздох давался с трудом, словно через силу. Разрозненный шум сводил с ума, смешиваясь в сознании с широкой палитрой запахов.

Вдруг Алекс почувствовал едкий запах крови, перекрывший другие ощущения, и заглянул в дыру. Константин стоял с обнажённым торсом перед широкой чашей, выставив вперёд сжатые в кулаки руки. Кровь стекала из разрезанных запястий. Голова Алекса закружилась. Он откинулся на спину, закрыв глаза, и внезапно осознал, что Константин выглядел необычно.

Бессмертный походил на печального ангела смерти. Мрак полностью поглотил его глаза и расползался по телу стройным рисунком. За спиной подрагивало что-то тёмное, похожее на густую дымку или размытую тень. Другие бессмертные тоже выглядели странно. Словно бледные тени в плену чёрной паутины они стояли позади, почти сливаясь в одну тёмно-серую массу.

Раздался грохот обрушивающейся стены, выстрелы и крики. Алекс, превозмогая слабость, повернулся к трещине. Чаша перевернулась, и тёмное пятно, растекаясь, поползло к саркофагу. Он отчётливо слышал каждый щелчок, отпираемого запора. Крышка приоткрылась. Алекс услышал металлический скрип, завершившийся звоном оков. Саркофаг распахнулся от удара дракулита. Она выглядела почти так же, как её запомнил Алекс, только сейчас в ней осталось меньше человеческого.