Геворг Марзпетуни

Князь долго смотрел на сына. Родительское сердце его словно только что пробудилось от долгого сна. Тоска стеснила ему грудь. «Быть может, мое начинание не угодно богу. Быть может, он возгневается на меня за дерзкое намерение напасть на мирно спящих людей. Быть может, чтобы наказать меня, он пронзит мечом араба сердце моего сына, и я навсегда лишусь его, единственного утешения моей жизни… Я увижу его окровавленное лицо с застывшей улыбкой на прекрасных устах. Его чудные глаза навсегда закроются… Нет, это невозможно! Какой бог залечит тогда мою рану? Что я скажу его матери, как покажусь ей на глаза? Не безжалостный ли я варвар: зачем я не запретил ему ехать? Разве отряд не мог обойтись без его помощи? Разве его дело нельзя было возложить на какого-нибудь простого воина? Зачем я решил погасить последний светоч дома Марзпетуни?.. Нет! Он должен уехать отсюда, или мы должны отложить предстоящее сражение…»

Подобные мысли волновали Марзпетуни, когда сепух, подойдя к нему, положил свою сильную руку на его плечо.

— Мы опаздываем, князь. Не томись: у всех воинов такие же матери, как у князя Гора. Пойдем!

Слова сепуха потрясли князя. Он пришел в себя и сказал:

— Пойдем! Пусть они прославятся, как матери святых мучеников!

Князь должен был подняться на Гех, чтобы взять оттуда людей, а сепух — спуститься в селение Веди, а если бы это не удалось, пройти в Черманис и там собрать народ. Их целью было добыть не воинов, а толпу, которая своими криками могла бы нагнать ужас на врага. У речки Чигин они расстались. По дороге в крепость князь снова вспомнил о Горе, но на этот раз не как слабый отец, а как воин, горячо любящий свою родину.

«Бесчисленное множество таких юношей, как он, уже стало жертвой вражеского меча. И это произошло потому, что каждый князь, заботясь о защите своего рода и щадя жизнь своих близких, избегал участия в общем деле.

Народ стал жертвой той робости, которая час назад охватила мое сердце. Но я принес всенародное обещание, я дал грозную клятву, как могу нарушить ее?.. Мой Гор не будет жить вечно. Рано или поздно смерть закроет ему глаза. Может случиться, что он умрет под моей кровлей от тайного удара злого изменника. Разве не лучше, чтобы он принял смерть на поле битвы, погибнув за родину? Чтобы вместо бесславной кончины он заслужил мученический венец? Почему не утешить себя мыслью, что я пожертвовал родине самое дорогое в жизни… И наконец, неужели моя Гоар, если узнает о смерти сына, не найдет в себе мужества сказать, как древняя эллинка: «Я для того и родила его…»

Князь так увлекся этими мыслями, что не заметил, как поднялся на склон Геха и доехал до крепостных стен. Не найдя около ворот колотушки, он поднял огромный камень и ударил по обитым железом воротам. Ворота загремели, но из башни никто не откликнулся. Князь ударил опять, и только тогда послышался чей-то хриплый голос.

— Откройте! Не время спать, глупцы! Враг у ваших ворот, — крикнул князь.

Голос Марзпетуни был знаком караульным. Они побежали к начальнику крепости, который поспешил открыть ворота. Въехав в крепость, князь сейчас же приказал трубить тревогу и поднять жителей.

— Что случилось, господин мой? Неужели враг уже подходит? — с тревогой спросил начальник.

— У меня нет времени говорить с каждым в отдельности. Пусть сюда соберется весь народ и выслушает мою речь, — ответил князь.

По приказу начальника воины сейчас же протрубили тревогу. Жители в ужасе вскочили и высыпали на улицу. Через полчаса все население Геха, вместе с женщинами и детьми, собралось на крепостной площади. Многие были вооружены мечами и копьями. Пришли и воины, охранявшие крепость. Князь приказал зажечь факелы. Затем, поднявшись на большой камень, заговорил:

— Сегодня я возвратил в Гех множество людей, бежавших отсюда. Они, должно быть, рассказали, что по приказу государя мы идем на арабов, которые сейчас расположились лагерем в долине Веди. Завтра враг должен напасть на вас, но я решил неожиданным ударом этой же ночью разгромить его. Вы должны нам помочь в этом деле, и победа будет на нашей стороне. В противном случае Гех завтра же превратится в развалины.

— Мы не можем ничем помочь! Мы бессильны, у нас нет воинов! — закричали со всех сторон.

— Замолчите и выслушайте меня, — приказал князь.

Все умолкли.

— Я не требую от вас ни войска, ни оружия. Мне нужно, чтобы все, кто находится здесь, последовали за мной и, взобравшись на холмы, окружающие долину, вместе с нашими воинами подняли громкий крик. А если найдется среди вас несколько храбрецов, которые захотят удостоиться благодарности царя и царицы, они подожгут факелами вражеские шатры. Сражаться будут мои воины, а добыча достанется вам.