Геворг Марзпетуни

Вторая причина еще более серьезна. Жизнь потеряла для меня всякий смысл. Я не дорожу ею. Об этом я много раз говорил тебе, и ты знаешь, что я имею право желать смерти. Настал час, которым я должен воспользоваться. Я хочу избавиться наконец от угрызений совести и нескончаемых душевных мук. К тому же смерть в этом бою может прославить мое имя. Я, конечно, забочусь не о себе, но о потомках; моя смерть послужит им примером.

— Первая причина уважительная и справедливая, вторая же бесчеловечна, — ответила царица: — Если жизнь стала для тебя бременем и ты желаешь избавиться от нее, это твое право, но обрекать на смерть еще сто человек — жестоко. Эти люди, оставаясь на острове, могут избежать опасности. Зачем перед уходом из жизни брать на душу новый грех? Зачем становиться причиной несчастья людей, лишать семьи кормильцев?..

— Я этого не допущу. Я все взвесил и знаю, кого настигнет смерть. В этом бою падет тот, кто ищет смерти. Остальные вернутся с победой.

— Странное пророчество.

— Да, это так. Бешир, сидя спокойно в своем шатре, ждет, чтобы я пришел к нему с богатыми дарами и сдался в плен. После моего ответа он не ожидает ничего другого. Я все обдумал. Пусть и братия и царица будут спокойны…

— И царица?.. Ты думаешь, что царица может быть спокойна, когда царь ищет смерти?

— Я не хочу огорчать тебя, но решение мое непоколебимо. Какие бы ни были его последствия, ты с ними должна смириться. Даже тогда, когда счастье сопутствовало мне, честь была для меня превыше всего. Как я могу запятнать ее теперь, когда питаю к себе только ненависть?!

— О, какой ты безжалостный… Почему ты сказал это?.. Зачем дал мне почувствовать, что тебе не для кого жить?.. — С этими словами опечаленная царица вышла от царя и направилась в свои покои.

На следующее утро, незадолго до рассвета, плоты были спущены на воду. Воины в присутствии царя упражнялись в метании стрел. Царь разместил их на десяти плотах, на каждом по семи человек, гребцами же назначил опытных в этом деле монахов. Для себя он выбрал легкую лодку, в которую, кроме гребцов, село несколько человек из его свиты. Затем царь распорядился, чтобы остальные воины и монахи следили за их действиями и по первому сигналу, вооружившись копьями, уселись на плоты и двинулись на врага. Это должно было создать впечатление, что с острова на помощь идет новое войско.

Когда солнце поднялось из-за Айцемнасара, небольшой царский флот, отчалив от острова, медленно направился к лагерю Бешира. Царская лодка, украшенная флагами, шла впереди, за нею по два в ряд следовали плоты. Армяне спрятали свои копья и щиты, чтобы обмануть противника. Как только плоты отчалили от острова, войско Бешира высыпало на берег, чтобы увидеть армянского царя. Многие арабы были безоружны, а некоторые даже босы и полуодеты. Они никак не ожидали нападения.

Бешир, возлегавший в шатре, узнав о приближении Ашота Железного, приказал своей свите выстроиться у шатра. Затем он облачился в богатые одежды, надел чалму с золотым султаном, выложенную золотом дамасскую саблю и, развалившись на роскошных подушках, стал поджидать гостя. Он решил сначала оказать царю почет, а по получении от него даров заковать его в цепи и пешком отправить в Двин. «Вот когда армяне узнают Бешира и будут трепетать при одном его имени. А презренный князь, осмелившийся ночью нарушить покой моего стана, пусть коленопреклоненно вымаливает прощение и плачет о своем несчастье в темнице Двина».

Бешир был занят этими мыслями, когда царь Ашот со своими воинами приближался к берегу. Арабов становилось все больше и больше. Они заполнили весь берег и прибрежные скалы. Царские плоты казались им красивыми игрушками.

Но вот царь, взяв из рук оруженосца серебряный лук, крикнул:

— Пора, мои храбрецы! Стреляйте!

Воины быстро взяли в руки щиты и, натянув луки, стали осыпать арабов стрелами.

На берегу начался переполох. Арабы, растерявшись, расталкивая и сбивая с ног друг друга, побежали к шатрам, но стрелы с ужасающей быстротой летели вслед за ними и валили их с ног. Ни одна стрела не миновала цели, ни один выстрел не обошелся без жертвы. Бешир все еще был погружен в свои мечты, когда до него донеслись отчаянные крики. Он растерянно вскочил с места и бросился к выходу. Навстречу ему бежали с искаженными лицами телохранители. Перебивая друг друга, они сообщили, что армяне напали на них.

— Вперед! К оружию! — закричал он хриплым голосом и, обнажив саблю, бросился к берегу. Но, столкнувшись с толпой бегущих воинов, вынужден был отпрянуть назад к своим телохранителям. Ему подвели коня и, сверкая саблей, он ринулся вперед.

— Арабы! Не отступайте! Не теряйтесь! За мной! Вперед, копьеносцы! Враг малочислен, нападайте, бейте его!

Но мало кто последовал за начальником, а телохранители кричали:

— Враг на озере, повелитель! Что могут сделать ему наши мечи и копья?

— Вперед, стрелки! Покажите неверным силу вашей руки! Утопите этих мерзких армян! — ревел Бешир.