Ghosts of the mind (СИ)

Я как-то интуитивно мотнула головой, словно бы подсознательно отвечая «нет». Сэр Луи это заметил, но предпочёл на подавать виду, снова уставившись прямо перед собой.

И вот, спустя уже пару минут ходьбы по бесконечным коридорам дворца, молодой парень распахнул перед нами дверь в огромную комнату. Тронный зал, как я поняла. Здесь было множество огромных окон, выходящих видом на опять же тот же сад; большой трон; а неподалёку от него — рояль. За ним, как я уже поняла, сидел король собственной персоной. Он никак не обратил внимания на наш приход, лишь поднял голову, услышав скрип дверей.

— Я привёл её, милорд. Мне уйти? — сэр Луи был во внимании, внимательно следя за каждым малейшим движением короля, будь то выражение лица или вздрагивание пальцев, которые сейчас умиротворённо покоились на черно-белых клавишах.

— Льюис, останьтесь, — не оборачиваясь, ответил Людовик. Сейчас он снова смотрел на свои тонкие изящные пальцы, покрытые белоснежной кожей. Он никак не подавал виду, будто был заинтересован мной или стражем, скорее говорил это с полной безразличностью. И в какой-то мере это могло меня оскорбить — характером то я от среднестатических французских девушек (которых так ярко описал мне старик по дороге) особо не отличалась.

— Сэр Луи, при всём уважении, милорд, — исправила я чуть тише. Король даже ухом не повёл, но я заметила, как он чуть-чуть вздрогнул, услышав мой голос.

— Что, мисс Фрей? — переспросил он, сидя уже в полуобороте и уверенно глядя на меня.

Его взгляд был твёрдым, но также теперь чуть заинтересованным. Чуть сосредоточившись, я почувствовала, что мужчина сейчас в предельном спокойствии, но ярость подбирается к нему всё ближе и ближе. Конечно, вероятно, в какой-то мере это была моя вина — именно я вчера отказала ему в предложении стать фавориткой, а потом попыталась сбежать с Барри. Это вполне могла вызвать в нём столько противоречивых чувств. «Мой прокол» — подметила я мысленно.

— Его зовут сэр Луи де Бёр, а не сэр Льюис. Я лишь исправила вас — очень часто имя крайне важно для многих людей и лично я считаю, что неправильно называть имя человека, значит ставить его намного ниже себя, предпочитая чувствовать себя по жизни центром земли, — говоря это, я следила, как несколько раз поменялся в лице король, переходя то от спокойствия к ярости, от ярости к обиде и финально от обиды к полнейшей напускной безразличности. Как я заметила краем глаза, сэр Луи в это время чуть удивлённо покосился на меня, а в его глазах читалась маленькая толика уважения.

Когда я закончила, король чуть кивнул сэру Луи и встал, идя ко мне навстречу. Я в это время затаила дыхание, а затем услышала, как страж медленно разворачивается и удаляется из зала.

— Вы так же прекрасны, как и вчера, миледи, — Людовик взял меня под руку и повёл к стоящему под противоположной стеной дивану. Затем он резко меня усадил на него и принялся мерять шагами зал, ожидая моего ответа.

— Я бы так не сказала, — отрезала я. — Мой вид потрёпан, а вы, вероятно, в полнейшем недоумении.

Он резко остановился, глядя на меня в упор, а затем продолжил делать предыдущее.

— Да, вы читаете мои мысли. Но я бы сказал точнее, а именно: вы, миледи, уже своим присутствием в замке вчерашним днём весьма обидели меня, — он быстро вдохнул, словно готовясь к длинной речи, которая потом и поступила. — В списке приглашённых вас не было, вашего кавалера и спутников тоже. Вас не должно было даже близко быть тут, ваши манеры и характер мне крайне непонятны, а вы даже не имеете ни малейшего понятия об этикете и вежливости. Ваш кавалер оказывал сопротивление моей совершенно лояльной страже, пытаясь вместе с вами сбежать. И он получил по заслугам, вместе с вами попав под замок, — король усмехнулся, глядя на сад. Затем он снова вернулся ко мне и начал внимательно разглядывать меня. Людовик аккуратно присел на край дивана и нежно взял пальцами правой руки мой подбородок, подтягивая его ближе к своему лицу. Сейчас наши лица были на расстоянии примерно сантиметров десять, а сам он напряжённо вглядывался в глаза. — Я знаю, что вы не примете моё предложение, если я спрошу вас снова. Так что ваша единственная судьба — смерть от шпаги, огня или же виселицы. У вас есть выбор, так что я довольно-таки милосерден, — всё это он говорил с холодным взглядом, и, словно ожидая моей реакции, прошептал мне на ухо. — Но я бы хотел, чтобы вы умерли как можно болезненнее, ведь вы должны показать пример всем гражданам, которые до сих пор не смирились с моими принципами правления, а именно чтобы они увидели, что это уже далеко не игры.