Гяур

Коня оставив у ворот,

Приблизился, шатаясь он.

Как видно очень утомлен!

В пыли, в крови кафтан его…

Наверно он шпорил коня своего!

Какой же дар прислал Гассан?

О, Азраил Разрубленный тюрбан!

Халат весь кровью обагрев!

"С ужасной невестой твой сын обручён!

Враги велели мне скакать

И страшный дар тебе отдать…

Храбрец, будь с миром погребён!

Гяур, да проклят будет он!

Из камня высечен тюрбан.

Могила. И густой бурьян

Почти закрыл от глаз людских

Корана погребальный стих.

В ущелье этом пал Гассан.

Тут спит достойнейший осман

Из всех, кто в Мекке побывал

Кто в рот глотка вина не брал,

Кто обращал к востоку взгляд,

Едва молитвы зазвучат,

И громко возгласит мулла:

"Ва Мохаммед расуль Алла"…

И он, неверного рукой

Убит в свое стране родной,

Он как герой в бою сражён,

Пусть даже кровью не отмщен —

Уже у райских он дверей,

И гурии его манят,

И черным небом их очей

Он услаждает пылкий взгляд…

Шарфов зеленою волной

И негой упоен герой:

Кто пал с неверными в бою,

Бессмертье обретет в раю!

А ты, неверный, Над тобой

Монкир взмахнет своей косой,

И, корчась от ужасных мук,

Ты побежишь, за кругом круг

Вокруг престола сатаны

За гранью пламенной стены!

И пламя в грудь твою войдет,

А кто услышит, кто поймет,

Как пламя ада душу жжёт?

Но прежде из могилы взят,

Вампиром ты придешь назад,

В свой дом, затем, чтоб вновь и вновь

Твой труп сосал живую кровь,

Жены, сестры и дочерей,

Пил жизни их во мгле ночей,

Чтоб сам же проклял страшный пир,

Которым жив твой труп, вампир!

Но жертвы, прежде чем умрут,

Тебя, увидев, проклянут,

А им пошлешь проклятье ты.

На стеблях высохнут цветы,

Дочь юная твоя должна

Пасть жертвой, и умрет она,

Назвав тебя, тебя! — отцом!

И опалит тебя огнем

То слово Ты же обречен

Её последний слышать стон,

Смотреть, как взор ее живой

Охватит льдистой синевою,

Тогда преступною рукой

Ты вырвешь локон золотой,

А прежде — прядь ее кудрей

Хранил ты на груди своей!

И в память муки неземной

Ты унесешь его с собой…

Скрипя зубами, кровь родных

Стереть не сможешь с губ твоих,

Украдкой в гроб вернешься свой…

Иди к ифритам, с ними вой,

Но ты с проклятием таким

Ужасен будешь даже им!

Не могут нежные сердца

Любить навек и до конца:

Легко их горе устрашит,

Их безнадёжность охладит,

Лишь сердце твёрдое одно

Страдать от ран обречено.

Перегорит в огне руда,

Металл прольётся, и тогда

В огонь горнила погружен,

Хоть мягок, но всё тот же он —

Металл! Он примет вид любой,

Когда он закалён тобой:

Он может стать твоим щитом,

Он может стать твоим клинком,

Но если ты клинок избрал —

Тебя же поразит кинжал!

Так твёрдые сердца подчас

Расплавит пламень женских глаз,

И форма, принятая раз,

Навек останется. Так нож

Скорей сломаешь, чем согнёшь.

*****

Скажи, как чернеца того

Зовут? В родной стране моей

Однажды видел я его:

На самом диком из коней

Он так вдоль берега летел,

Что ветер над землей свистел.

Но всё ж лицо я разглядел —

Мне не забыть его: оно

Как судорогой сведено!

Бормочет он в тревожных снах

О деве и о злых волнах,

О мщенье, саблях мусульман,

О том, что пал в бою осман,

И стоя на скале порой

В бреду он видит пред собой:

Его манит издалека

В волну кровавая рука!

……………………………………………………

Широкий тёмный капюшон.

Взор мрачным пламенем зажжён,

И память об ушедших днях

В огромных мечется глазах.

И х смутный цвет неуловим,

Взгляд пристален… Проклятье им:

В них что-то колдовское есть,

И о невысказанном весть,

Что дух его и горделив,

И властен, и властолюбив!

Да, перед ним стоит иной

Прикован взглядом, сам не свой,

Как птица, что перед змеей

Дрожит, не в силах улететь,

И ни один монах стерпеть

Не мог его ужасный взгляд,

Вливавший в душу страх и яд.

Пусть улыбнётся он порой,

Но сразу видно: смех такой

Есть лишь насмешка над бедой!

Как эти губы искривлялись,

И задрожав, опять сжимались,

Как будто скорбью долгих лет

На смех наложен был запрет.

И хорошо: ведь смех такой

Рождён не радостью живой,

И грустно было наблюдать,

Когда сквозь многих дней печать,

Сквозь мрак духовной пустоты

Мелькали светлые черты!

И ясно было, что когда-то

Душа его была богата,

Но преступленьями измята…

Одно лишь видел взгляд чужой:

За гордость он казним судьбой!

Но глаз внимательный поймёт,

Что ум высок, что знатен род,

И пусть растрачено одно,

Другое же осквернено,

Но не случайно дан судьбой

Ему был щедрый дар такой,

И не случайно этот взгляд

Так действует на всех подряд!

Руина хижины простой

Прохожего не удивит,

Но если бурей иль войной

Разрушен замок боевой,

Он душу странника смутит!

Обломки арок, плющ оград

О прошлом гордо говорят!

Одет в широкий плащ монаха,

Он за колоннами скользит,

За ним следят с неясным страхом,

За мессой мрачно он следит,

Но только гимны отзвучат

Он снова отойдет назад.

Все на коленях, только он

Стоит ндвижно у колонн,

Где пламя тонких свеч дрожит

Так он всю мессу простоит, Молитвы слушая, а сам

Ни слова. Но смотри: он там

В тени широких галерей

Снял капюшон с густых кудрей,

Они рассыпадись кругом

Над бледным, дерзким, гордым лбом,

Как змеи на челе Горгоны!

В монашество не посвящённый,

Он отказался дать обет,

Он лишь по нашему одет!

Из гордости богатства к нам

Принёс он в монастырь: сей храм

Не услыхал ни одного

Святого слова от него!

Смотри! Вот снова гимн гремит,

Он, словно каменный, стоит,