Гибель адмирала Канариса

– То есть как агент французской разведки вам она уже известна?

– Само собой разумеется.

– Вот видите, а для меня это новость.

– Не лукавьте, Канарис. Вербовка Маргарет французами действительно оказалась для вас неожиданностью. Но это уже в прошлом. А вот то, что французы завербовали эту неутомимую бордельную танцовщицу, не догадываясь, что она работает на германскую разведку, – это уже пикантно.

– Однако ни у вас, ни у французов достаточных доказательств того, что Маргарет Зелле танцует под аккомпанемент германской разведки, нет.

Прежде чем ответить, О’Коннел проводил взглядом какого-то испанца – судя по его поясу и крестьянской одежде, баска, – который, проходя мимо окна, приподнял широкополую шляпу и вытер лицо розовым платочком. При этом они встретились взглядами: контакт состоялся.

Еще через несколько мгновений англичанин взглянул на карманные часы и предложил Вильгельму перейти в небольшой ресторанчик «Карильон», располагавшийся неподалеку, на небольшой площади у старинного собора.

– Фиесты устраивать мы не станем, но самое время утолить жажду.

Канарис не возражал; действительно, самое время поговорить за стаканом вина.

– Вы ведете скучный образ жизни, Канарис, – сказал англичанин, усаживаясь за свободный столик, стоявший между двумя толстыми колоннами, за которыми чернело чрево богато орнаментированного камина – большой редкости для испанских ресторанчиков.

– Не стану оспаривать.

– Скучный и скудный. Уже хотя бы потому, что вас ни разу не видели в этом ресторанчике.

– Дай-то Бог, чтобы на этом список моих прегрешений завершался. Маргарет Зелле, насколько мне известно, тоже не навещает его, – деликатно напомнил капитан-лейтенант о причине их встречи.

– Этот она пока что не навещала, тут вы правы.

– По крайней мере, так утверждает безликий тип, с которым вы общаетесь через окно «Банка ди Рома».

– Кстати, мы не стали разочаровывать наших французских коллег по поводу Маргарет и ограничились лишь мимолетным намеком.

– …Которому, однако, не доверились даже легкомысленно-доверчивые французы.

– Они тоже устроили слежку за ней, но все еще мало преуспели в этом.

– А вы, мистер О’Коннел?

Возможно, англичанин и собирался что-то ответить, но в это время приземистый седовласый официант подошел к их столику, мельком осмотрел посетителей и, распознав в них иностранцев, произнес по-английски:

– Мясо молодого быка, красное кастильское вино и много сыра. У нас это называется «обедом матадора».

– На обед матадору подают яйца убитого им быка, – напомнил ему Британец. – Или, может, я что-то путаю?

– Когда устраивают фиесту по поводу большого боя быков. Но вы мало похожи на матадора.

– Это уж как взглянуть на бой быков. И потом, кто знает, не придется ли вскармливать быка «прелестями» матадора…

Испанец вяло улыбнулся.

– Итальянцы обычно требуют еще и спагетти. Однако англичане предпочитают завершать подобные пиршества обычной яичницей, щедро усыпанной кусочками куриной грудинки.

– Принимайте нас за французов, – посоветовал Канарис официанту, желая как можно скорее отослать его от столика. Однако, запрокинув голову и победно улыбаясь, официант решительно произнес:

– Французы слишком легкомысленны, чтобы подражать им в чем-либо. Кому угодно, только не французам!

– Ни подражать, ни доверять французам нельзя, – охотно согласился с ним Канарис.

– В таком случае принесите нам по стакану хереса и по куску сыра, – степенно произнес англичанин.

Официант отходил, кланяясь и долго не решаясь повернуться к ним спиной, словно опасался выстрела в затылок.

– Что с них взять? Это же англичане! Ни черта они не смыслят ни в хорошем вине, ни в хорошем испанском сыре, – пожаловался он основательно подвыпившему кабальеро, стоявшему у края стойки, не смущаясь того, что посетители могут услышать его. Но в ответ кабальеро лишь сладко икнул.

– Вот он, испанский национализм – во всей его несуразности, – назидательно молвил О’Коннел.

– Мало чем отличающийся от английского или германского, – заметил Канарис.

– При чем здесь германский? У вас и национализма порядочного пока что нет; так, сплошное пруссачество…

16

Вино оказалось слишком теплым и кисловатым для настоящего хереса, однако Канарис старался не придавать этому значения.

– Почему вы решили заговорить о Маргарет Зелле? – поинтересовался Канарис, зажевывая винную кислятину ломтиками сыра.

– Потому что вы упорно стараетесь внедрить ее в круги английской аристократии. Английские генералы и дипломаты не столь болтливы, как французские, но ведь эта танцовщица не зря провела несколько лет в буддистском храме… – Услышав это, Канарис про себя скептически ухмыльнулся: он-то знал, что ни в одном храме мира Мата Хари ни одного дня не провела. – К тому же она подпаивает своих клиентов каким-то восточным снадобьем.

– Даже так?! – искренне удивился Канарис. Он многое знал о роковой танцовщице, однако ни о каком восточном снадобье слышать ему пока что не приходилось. – Вам пришлось испытать его на себе?

– До снадобья дело не дошло, но…