Гибель богов

О том, что думать полезно и во время драки, он почему-то не вспомнил.

Коридоры были пусты, комнаты тоже; отлично чувствовавший направление Двалин быстро понял, что коридор, загибаясь, ведёт его обратно во двор.

– Ну что ж, – пробурчал он, со злостью сплёвывая в угол и вновь опуская на лицо глухое забрало. – Никуда от этой магии не денешься – так, что ли, выходит?.. – И со всего маха пнул ногой дверь.

Гном оказался во дворе как раз в тот миг, когда Горджелин насылал на Мастера Камней свою колючую тучу.

«Э, да он что ж, за нас, выходит?» – оторопело подумал Двалин, но в следующий миг перед ним возникли спины какой-то чернявой всклокоченной красотки и здоровенного битюга – такому только в шахте своды крепить. И тут даже невосприимчивый к чужой магии гном понял, что Горджелину сейчас настанет конец – казалось, в смертельном страхе застонал сам воздух, в ужасе спеша убраться прочь. Битюг поднял руку, красотка что-то зашипела, и…

Равнодушный сжался. Он не успевал поставить ни единого, даже самого простого щита. Рядом корчился Мастер Камней, чуть дальше продолжала сражаться его, Горджелина, дочь, а сам Снежный Маг приготовился к смерти.

Что-то глухо треснуло, битюг внезапно рухнул вперёд, не успев даже подставить руки, упал точно подкошенный. За ним возник невесть откуда взявшийся гном со здоровенным топором в руках, замахнулся вторично, метя во Властительницу Вихрей; та было уклонилась, но тут и Горджелин пришёл на помощь своему спасителю.

Отброшенная, Вихрь покатилась по камням – прямо в зелёные объятия ловчей снасти Ярины. Крепкие зелёные жгуты, успевшие к тому времени оплести почти все стены, вцепились ей в руки и ноги, захлестнули шею – не до смерти, но чтобы не двигалась…

Двалин метнулся в сторону, а плита, на которой он только что стоял, вспыхнула и рассыпалась незримой золой.

…В ином сражении бывает так, что, если силы противников равны, всё решает случайность. Случайно появился Двалин в тот самый момент, когда сразу двое повелителей заняты были Горджелином и не заметили гнома, а после этого перевес оказался уже на стороне Ярины и её товарищей.

Захлёбываясь кровью, Горджелин закричал: «Стойте!» – закричал, одолевая боль (удар об стену был всё-таки очень силен), но его былые союзники и не подумали прислушаться. Бой продолжался, и раньше повелителей и повелительниц к Равнодушному подобрался Хисс.

Он долго выжидал время для решающего броска, этот змеиный царь.

Железо с хрустом вошло в тело Снежного Мага чуть ниже левой ключицы.

– Дочка! Помоги!

Лидаэль замерла. Время вокруг неё остановилось; застыл Аратарн, окаменел Хисс, держащийся за рукоять вонзённого в грудь противника кинжала; замерла Ярина – лицо блестит, руки раскинуты, ведёт свою зелёную армию в наступление… И всё это разом стало неважно.

Потому что тот поверженный, в которого Хисс так ловко вогнал пол-локтя начищенной стали, – был её отец.

Сперва Аратарн – теперь она… Сперва найти – и тут же потерять…

– А-а-а-а!!!

Так кричат дикие звери, уже поняв, что им не миновать стрел и копий охотников. Над двором словно пронеслась огненная коса, разбрасывая в стороны всех – и своих, и чужих. Двалин чуть не остался без головы, едва-едва успев броситься плашмя на землю. Хисс уцелел, сотворив какое-то заклятье, но змеиного царя вместе с его кинжалом отбросило к дальней стене двора, и там он попался в зелёные объятия воинства Ярины, не сразу разобравшегося в том, кого надо, а кого не надо ловить и вязать…

Лидаэль слепо рванулась к отцу, таща за собой не успевшего даже упереться Аратарна. Её натиск был столь же неудержим, как лавина, катящаяся вниз по горному склону; и так же, как лавину, девушку могло остановить только заклятье, а его повелители и повелительницы подобрать так и не смогли.

Обращая самоё себя во всепожирающую бездну, Лидаэль смела, точно веник паутину, поспешно взвитые слои защитных заклинаний. Она, эта бездна, в которой тонул даже свет, где не было ни тепла, ни движения, вобрала в себя и поглотила всю противостоящую магию повелителей, обратив тех на какое-то время в самых обыкновенных смертных.

И всё сразу же стихло.

На отполированных каменных плитах лежали раненые.

Тонкая ладошка Лидаэли, обмякнув, выскользнула из руки Аратарна. Девушка пошатнулась и рухнула навзничь.

И никто не заметил, что в дальнем углу, полускрытое зелёными стеблями воинства Ярины, замерло ещё одно тело. Тело Эльстана Рождённого Волной.

Превозмогая бушующий внутри пожар – текущая по жилам кровь обратилась в пламя, безжалостно выжигая внутренности, – Горджелин приподнялся на локте. Его девочка безжизненно распростёрлась на камнях, точно отброшенная злым ребёнком тряпичная кукла, – было в её позе какое-то горько-обиженное выражение, словно она всё время спрашивала: «За что?!»

– Уфрх… Р-родгар! – вырвалось у Двалина. Бравый гном приподнялся. – Неужто мы их всех того?..

Из всего отряда охотников за Ордой на ногах остались только двое – он и Ярина. Аратарн тряс Лидаэль, пытаясь привести в чувство, и трясся сам. Гному показалось – парень плачет.